Они вышли из здания института на жаркое послеобеденное солнце.
— Вы приехали из-за этой рукописи? — повторила вопрос Инга.
— Да, — быстро кивнул Джефф, — хотя мы назовем книгу скорее всего как-то иначе. — Не дождавшись реакции, продолжил: — Не понимаю, почему «Фонтеной» решил еще раз проверить рукопись, если его человек недавно уже занимался ей?
— Если мне не изменяет память, Люко искал кого-то из тех, о ком рассказывалось в рукописи, кого-то из заключенных 13-го барака. В издательстве не знали адреса этих людей, даже не знали, живы ли они.
— И Люко что-нибудь нашел?
— Мы неплохо потрудились, — не без гордости ответила фройлейн Кнутте. — Поисками занималась я сама. Мы связались с Международным Красным Крестом в Женеве и с несколькими организациями бывших узников концлагерей и смогли найти адреса большинства интересующих Люко людей. Знаете, — ее глаза взволнованно заблестели, — я целый день рылась в архиве и даже нашла фотографию заключенных с нацистским офицером, который отвечал за этот барак… его звали Мюллер. Оказывается, многие палачи любят фотографироваться со своими жертвами.
Саундерс повернулся к девушке.
— Послушайте, можно попросить об одном одолжении? Я не знал, что вы так рано закрываетесь, и пообещал позвонить боссу в Нью-Йорк, чтобы рассказать о результатах поисков. Раз вы сами искали адреса, не могли бы вы показать мне папку? Или можно поступить иначе. Чтобы не отнимать у вас время, я мог бы взять папку, перефотографировать нужные документы и вернуть ее завтра утром.
— Нет, я не могу отдать вам папку, — решительно покачала головой девушка. — Нам строго-настрого запрещено выдавать папки с документами без разрешения директора. Несколько месяцев назад в «Централштелле» приезжали люди из Организации Бывших Узников Лагерей… кажется, из Швейцарии… и я сдуру отдала им все документы по Дахау вместе с фотографиями, чтобы они сделали копии. Был ужасный скандал. Конечно, они все вернули через три дня в целости и сохранности, как обещали, но меня чуть не уволили.
— Почему? — удивился Саундерс. — Что вы сделали плохого?
— Администрация «Централштелле» считает, что вокруг тысячи бывших нацистов, которых очень интересуют наши документы. Тысячи людей хотят, чтобы их прошлое забыли. Эти люди страшно боятся, что мы опубликуем компрометирующие их материалы, и готовы заплатить большие деньги за то, чтобы уничтожить свидетельства против себя. Они легко могут выдать себя за каких-нибудь бывших узников или сотрудников издательств для того, чтобы выкрасть документы и уничтожить.
— Вы намекаете на меня? — с улыбкой осведомился Саундерс.
— Нет, нет, — весело рассмеялась девушка. — Но вы должны признать, что в нашей осторожности есть смысл. Дело в том, что мы никогда не проверяем личности приезжающих к нам людей. Если кто-то очень захочет получить документы, он легко сможет это сделать. Поэтому совсем недавно нам пришлось удвоить меры предосторожности в архиве.
— Ну и что вы посоветуете мне теперь делать? — печально вздохнул американец.
— Подождите до завтра. На поиски интересующих вас документов уйдет совсем мало времени, какие-то полчаса. Все документы, которые мы искали для Люко, находятся в одном месте. У меня есть ключи от архива, и я даю вам слово, что буду завтра на работе в половине девятого… Долго пробудете в Людвигсбурге?
Саундерс покачал головой.
— Не больше двадцати четырех часов. — Джефф лихорадочно искал выход. Он не мог себе позволить прождать до завтрашнего утра и потерять целые сутки. Он и так потерял много времени в Майами и Вене. Необходимо достать эти документы до вечера. Но как? В «Централштелле» сейчас не осталось ни одной живой души. Все заперто. Штофф уехал отдыхать, и кроме этой красивой, но упрямой девчонки, с которой он не прочь бы встретиться в другом месте и при других обстоятельствах, ему никто не сумеет помочь. Значит, придется попытаться обольстить фройлейн Кнутте. В прошлом ему не раз приходилось ухаживать за женщинами в интересах дела, и почти всегда он добивался успеха. Но сейчас у Саундерса было чувство, что с этой девушкой все будет иначе.
Он смущенно посмотрел на нее, еще раз печально вздохнул и улыбнулся своей самой неотразимой улыбкой.
— Какая жалость! Неужели мне придется до утра одному сидеть в гостинице в чужом городе, всеми забытому и заброшенному?
— О, только не это! — рассмеялась Инга Кнутте. — Большой страшный Волк наконец-то заметил маленькую Красную Шапочку, но должна вас предупредить, что я вас прекрасно понимаю. Неужели эта глупая игра доставляет вам удовольствие? — Не дождавшись ответа от Саундерса, девушка пожала плечами. — Ну хорошо, если вы настаиваете, я вам скажу, что, по-моему, никакой вы не забытый и никем не заброшенный. Что же касается вашего «одиночества», как вы его называете, то вы производите на меня впечатление мужчины, который в любом городе недолго останется одиноким.