Американец уже поднес руку к звонку, когда заметил, что дверь приоткрыта. Он дважды постучал и, не дождавшись ответа, вошел в дом.
Прихожей не было, и Джефф Саундерс сразу очутился в просторной гостиной. Он остановился и удивленно огляделся по сторонам. Гостиная была наполнена людьми. Большинство присутствующих были в черном. Три женщины, одна молодая и две довольно пожилые, сидели на диване напротив входной двери. Какой-то старик утешал одну из пожилых женщин. Он держал ее за руку и похлопывал по плечу.
Очень молодой офицер в рубашке цвета хаки с открытым воротником сидел на низенькой скамеечке чуть в стороне от остальных. Группа тихо переговаривающихся пожилых мужчин и женщин расположилась полукругом. Когда на пороге появился Джефф Саундерс, все разговоры смолкли.
В углу комнаты, на маленьком столике, горела одинокая свеча. Все зеркала и картины на стенах были закрыты черной тканью.
Молодой офицер встал и тихо подошел к Саундерсу.
— Шалом, — негромко поздоровался он.
— Вы говорите по-английски? — так же тихо спросил Джефф Саундерс.
— Да.
— Меня зовут Джефф Саундерс. Я прилетел из Парижа, чтобы поговорить со Львом Журбиным.
Юноша тяжело вздохнул и опустил глаза.
— Я его сын. Извините, мистер Саундерс, но вы опоздали. Позавчера Лев Журбин умер. Сейчас у нас семидневный траур.
В очередной раз Джеффу Саундерсу пришлось почувствовать горькое унижение поражения.
— Вы не могли бы выйти со мной на минутку? — спросил он у Журбина-младшего.
Офицер вышел вслед за ним на жаркую улицу. Не обращая внимания на жару, американец двинулся к морю. Журбин догнал его и пошел рядом.
— Я думал… я надеялся спасти жизнь вашего отца, но опоздал.
По лицу молодого Журбина пробежало удивление.
— Спасти жизнь отца?
Теперь настала очередь Саундерса удивляться. Он хотел спросить, удалось ли задержать убийцу, но решил не задавать прямых вопросов.
— Как… как умер ваш отец?
Они дошли до конца улицы и сейчас стояли перед безбрежной синей гладью.
Израильтянин показал вперед.
— Отец утонул позавчера в море. После обеда он обычно ходил купаться. Как видите, в это время на берегу никого нет. Мы все время предупреждали его, что он заплывает слишком далеко, но он не обращал на нас внимания. Отец забывал, что ему далеко за шестьдесят и силы уже не те, что раньше.
Джефф Саундерс попытался скрыть изумление.
— Лев Журбин купался позавчера один в море и утонул?
— Да, с ним никого не было. Только на этот раз он не стал заплывать далеко. Утонул прямо у берега. Его тело нашли, примерно, через час.
У Саундерса неожиданно появилось ощущение, что нить, за которой он шел так долго и с таким трудом, вот-вот порвется и исчезнет.
— Ваш отец случайно не встречался несколько дней назад с одним молодым французом?
— Вы имеете в виду Люко? Жана-Марка Люко? Конечно, он приезжал к нам. Жан-Марк приехал вечером накануне смерти отца. Он собирался погостить несколько дней, но на следующее утро неожиданно сказал, что ему нужно срочно возвращаться в Париж. Перед обедом отец отвез его в аэропорт. Мать сказала, что из аэропорта отец вернулся сам не свой, очень расстроенный и усталый. Как мы ни уговаривали его отменить послеобеденное купание, он отказался. Это его и убило. — Молодой Журбин на мгновение замолчал и посмотрел на американца. — Но откуда вы знаете о Люко? И кто вы такой, позвольте вас спросить?
Саундерс решил, что сейчас не время играть в кошки-мышки.
— Я сотрудник Интерпола. Мы получили информацию, что молодой француз по имени Жан-Марк Люко собирается убить вашего отца, и я срочно вылетел в Израиль, чтобы спасти его.
Глаза молодого офицера широко раскрылись.
— Жан-Марк собирался убить моего отца? — ошеломленно переспросил он. — Никогда не слышал ничего более глупого. С какой стати Жану-Марку убивать своего благодетеля и самого лучшего друга?
— Ваш отец и Люко были друзьями? — Теория Саундерса затрещала по всем швам.
— Конечно, они были друзьями! Мой отец много лет делал для Люко все, что мог. Регулярно посылал деньги и подарки. Он хотел, чтобы Жан-Марк ни в чем не нуждался. Отец даже дважды ездил во Францию, чтобы встретиться с ним. Примерно, раз в месяц они писали друг другу письма. Жан-Марк был для моего отца словно приемный сын. Люко никогда не приезжал в Израиль, и поэтому я познакомился с ним только два дня назад. К сожалению, мы практически не разговаривали. Они с отцом заперлись в кабинете и проговорили всю ночь. Им о многом нужно было поговорить. Отец плакал, как ребенок. Я вам уже сказал, что он вернулся из аэропорта страшно расстроенный. И после всего этого вы мне говорите, что Жан-Марк хотел убить отца. Не смешите меня!