«…в Иностранном Легионе, где он отличался храбростью и нелюдимостью, одним из самых распространенных симптомов паранойи. Мы пригласили в студию его бывшего командира, полковника Жана Боссигли… Полковник, не поделитесь с нашими слушателями своими впечатлениями о Жане-Марке Люко? Чем он вам запомнился?
— Если откровенно, то я всегда считал Люко психом. Об этом красноречиво говорило его поведение. Безудержная храбрость, с которой он бросался в самый центр боя…»
Джефф не хотел слушать старого хитрого полковника. Он стал крутить ручку настройки, но везде слышал одно и то же: Жан-Марк Люко и его месть убийцам отца. Скоро ему это надоело, и он выключил радио.
В Туре Саундерс заехал на заправку, разбудил какого-то старика и попросил залить полный бак. Старик что-то сердито пробормотал о кромешной тьме, урагане и идиотах, которые ездят в такую погоду вместо того, чтобы сидеть дома. В Сомюре американец был в полночь. Проехав город, Джефф свернул с широкой автострады и помчался на юг к Брессюиру по какой-то узкой второстепенной дороге.
Местность была пустынная. Кругом царила кромешная тьма. Дождь лил, как из ведра, и яростно работающие дворники не могли справиться с потоками воды, которые обрушивались на лобовое стекло. В неожиданно сверкнувшей молнии он увидел шато де Бельвуар во всей его дикой красе: толстые крепостные стены, над которыми возвышались башни с амбразурами, тяжелый подвесной мостик на толстых цепях, перекинутый через глубокий ров, и сам замок, живописную группу построек с высокими башенками и остроконечными крышами.
Машина с грохотом проехала по неровному мостику, промчалась через огромные ворота в каменной стене и остановилась у величественной лестницы, которая вела к парадному входу.
Джефф Саундерс выскочил из машины и взбежал на крыльцо. Через слегка приоткрытую резную дубовую дверь в замок врывался ветер, он завывал и жалобно вздыхал в огромном пустом холле. Саундерс подошел к маленькой двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен», открыл ее и очутился в длинном тихом коридоре. Он включил фонарик и увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Еще один коридор, только на полу этого лежал ковер, который поглощал шаги, привел его в огромный зал. На окнах висели толстые шторы, свисающая с потолка хрустальная люстра слегка звенела на сквозняке. В дальней стене виднелась двойная дверь, одна половинка которой была открыта.
Саундерс на долю секунды остановился перед дверью и вошел в темную комнату. Лишь против двери лежал прямоугольник света. В открытом окне виднелось озеро, освещаемое вспышками молний.
Она неподвижно стояла у окна.
— Я знала, что ты приедешь, — сказала Кристина.
***
Джефф Саундерс остановился на пороге.
— Я приехал не для того, о чем ты думаешь.
— Ты не знаешь, о чем я думаю, Джефф.
— Я приехал из-за него.
— Я знаю.
— Он попросил не впутывать тебя в эту историю.
Кристина де ля Малейн равнодушно пожала плечами.
— Какое это имеет сейчас значение? Можно спрятаться от людей, можно уехать из Парижа, можно запереться в старом замке и никого не видеть. Но правильно говорится в старинной поговорке: нельзя спрятаться от своих воспоминаний.
— И нельзя спрятаться от правды, Крис, — добавил Саундерс.
Она промолчала.
— Порой после нечеловеческих усилий кажется, что ты нашел правду. Ты уверен, что это правда, полная правда и ничто, кроме правды. Потом неожиданно свет падает на картину под другим углом и открывает вещи, которые раньше не были видны. И ты понимаешь, что твоя правда на самом деле является ложью, trompe l’oeil,[14] обманом зрения. И ты понимаешь, что за этой оптической иллюзией скрывается вторая правда, а за ней может быть и третья.
— И ты приехал рассказать мне вторую правду?
— Да. Хочешь ее узнать?
Девушка не ответила.
— Вчера ночью перед тем, как Жан-Марк застрелился, у нас с ним был долгий разговор. Я спросил, как он узнал нью-йоркский адрес Слободина. Ведь никто из людей, с которыми он встречался, не знал, что Слободин работал водителем в советском представительстве при ООН. Жан-Марк ответил, что ты ездила за адресом Слободина в «Централштелле», а они его узнали у организации бывших узников лагерей стран Восточной Европы.
Я был в «Централштелле», Крис, и у меня есть все документы, которые они собрали по просьбе Жана-Марка. В них нет адреса Аркадия Слободина. Ты никогда не была в Людвигсбурге, Крис, и никакие бывшие узники из стран Восточной Европы не давали немцам этот адрес. Как ты узнала адрес Слободина, Крис?