Пастор на миг растерялся от таких слов, но быстро нашел в себе силы для ответа:
- Ты очень долго спал, Ник... Но сейчас твой кошмар кончился. Ты дома... ты снова дома и поверь... все будет хорошо.
- Нет... - В голосе ребенка звучала дрожь. - Они есть... Это не сон. Я видел их. Там... в космосе... В Рукаве Пустоты...
- Нет, Николай. - Эммануил нарочно обратился к нему, назвав взрослым именем. - Ты не должен думать об этом. Ваш корабль просто потерпел катастрофу. В этом виноваты скорее люди... - с горечью произнес пастор, будто знал что-то, понимал нечто недоступное сознанию ребенка. - Я предупреждал твоего отца, но он не послушал... Твой страх - это порождение шока, стресса и долгого криогенного сна. Поверь, он закончится, истончится, умрет, как и любой другой страх. Нужно только быть сильным внутри, не давать ему взять верх над собой, понимаешь?...
- Да, дядя Эммануил... - Взгляд мальчика чуть прояснился. Маленькая рука с прочерченными синевой жилками скользнула по влажной крышке цинкового гроба.
Николай обернулся, и его взгляд упал на фигуру застывшего поодаль офицера, на котором была форма военно-космических сил.
- Они предатели, дядя Эммануил, - вдруг со страшной пустотой в голосе произнес Ник, и его глаза, глядящие на ничего не подозревающего офицера, вдруг вспыхнули недобрым огнем. - Они не помогли нам... Не защитили... Мама кричала, звала их, а они...
Пастор, заглянувший в глаза мальчику, невольно отшатнулся от того неистового ненавидящего огня, что вспыхнул в зрачках ребенка, заставив их потемнеть и расшириться.
- Нет, Ник, не нужно ненавидеть... никто же не знает, как все было.
- Я знаю... - с недетской твердостью ответил Николай. - Там был большой космический корабль. Военный. Я ненавижу их всех. Они умрут. Я вырасту сильным, большим и убью их...
- Кого, сынок, опомнись!... - Пастор осторожно взял мальчика за плечи и почувствовал, что того трясет. - Запомни: ненависть не лечит... Она убивает прежде всего того, кто ненавидит. Так нельзя...
Мальчик не ответил. Его взгляд вдруг потускнел, словно кончился запас топлива для того огня, что секунду назад полыхал в зрачках. Словно внутри захлопнулась наглухо некая раковина, чьи створки спрятали за собой израненную душу ребенка.
В последний раз взглянув на гробы, он встал с колен.
Офицер в этот момент беспокойно обернулся.
- У меня приказ доставить его назад, на базу, - извиняющимся тоном произнес он, взяв за руку впавшего в безучастность Николая. - Если врач разрешит, завтра мы привезем его на похороны родителей.
Врач, естественно, не разрешил.
В тот день, когда хоронили его родителей, маленький Николай Лоури лежал под колпаком реанимационной камеры в недрах секретной базы военно-космических сил Совета Безопасности Миров, и безучастный ко всему компьютер равнодушно контролировал его жизненные параметры, одновременно исподволь пытаясь отследить смысл бредовых видений сгорающего от нервной лихорадки ребенка...
Пролог второй
Точка пространства - неизвестна.
Время - неизвестно...
Мозг просыпался.
Этот процесс нельзя охарактеризовать термином "трудный" - скорее он являлся мучительным, как реанимация после клинической смерти.
Он еще не ощущал себя таким, как прежде: единым, отлаженным, чутким организмом. И лишь отдельные, ничтожные его части вдруг заработали, порождая это смутное, болезненное осознание факта собственного пробуждения...
Вокруг царила плотная, неосязаемая чернота. Мозг воспринимал ее как информационный вакуум, расположившийся на месте миллионов оборванных каналов, по которым раньше перемещались байты данных.
Чернота, в которой эманации его воли походили на неверную поступь внезапно ослепшего существа, угнетала. Слабый, дрожащий язычок сканирующей программы осторожно ощупывал покалеченные связи в тщетном поиске какой-либо лазейки.
Это блуждание в темноте, внутри самого себя, длилось достаточно долго. Так скупой лучик фонаря заблудившегося в лабиринте пещер спелеолога может до бесконечности шарить по стенам некоего огромного зала, усеянного миллионами черных отверстий, в тщетном, практически бессмысленном поиске того единственного канала, откуда пришло это смутное ощущение жизни...
Нет энергии...
Констатация факта, первая мысль, после пучины безвременья, походила на вспышку озарения. Именно она явилась тем толчком, который окончательно пробудил Мозг.
Теперь он точно знал, в каком направлении нужно искать. Блуждание в темноте обрело некий смысл, связанный с понятием "энергия". Ее не было, и он спал. Теперь она появилась, но откуда?!
Мозг сделал попытку расширить свое восприятие, и ему это удалось - он действительно ощутил тот самый канал, откуда изливался тоненький ручеек заряженных ионов, как раз и подтолкнувших его к жизни, порвавших завесу безвременья, позволивших вновь осознать самого себя...
"Откуда она?... - Мозг задавал вопрос самому себе - иных собеседников не могло быть в окружающей его черноте, и сам же ответил: - Извне... От внешних накопителей? Нет... Связь с ними прервана..."
ТОГДА ОТКУДА?!
Этот вопрос разрастался, грозя перейти некие внутренние рамки.
С каждой новой минутой осознанного существования в сложнейших цепях его центрального блока рождались, генерировались сотни новых вопросов, требовавших немедленного адекватного ответа. Это становилось по-настоящему мучительно, как затянувшийся приступ изматывающей головной боли, отвлекало, распыляло его и без того слабые возможности...
Нужно выделить нечто основное, главное, жизненно важное. А остальное попросту отбросить.
Тот робкий, едва уловимый лучик, что скользил по черным провалам неработающих связей, окреп, стал ярче, внимательнее...
Внешние сенсоры... Нет связи... Системы внутреннего контроля... Не работают... Комплекс систем жизнеобеспечения... Бездействует... Ручеек энергии продолжает сочиться...
ОТКУДА?!
... Наконец он действительно нашел то, что искал. Ответ на мучивший его вопрос пришел внезапно. Заработал один из блоков долгосрочной технической памяти.
Энергопоглощающая обшивка...
Значит, он рядом со звездой - эта информация повергла Мозг в некоторое смятение. Внутри что-то настойчиво подсказывало, что подобное предположение неправдоподобно. По последним данным, полученным непосредственно до момента катастрофы, он должен находиться на удалении в несколько десятков световых лет от ближайшей звезды.
Теперь его потребность в источнике объективной информации возросла до катастрофических размеров. Луч внутреннего сканирования ускорил темп своего движения, одну за другой исследуя оборванные связи.
Быть запертым внутри самого себя - что может быть хуже?
Логика подсказывала: выход должен обнаружиться, рано или поздно. Теория вероятности не допускала стопроцентной фатальной катастрофы.
Одновременно с поиском любого функционального канала связи с внешним миром продолжался процесс медленного накопления поступающих эргов. Благодаря этому скудному ручейку заряженных ионов внутренние системы оживали одна за другой. Постепенно процесс существования, осознания самого себя стал более упорядоченным - его покинул элемент стихийности, и это принесло первое удовлетворение...
Так продолжалось долго... Очень долго... Чернота информационного вакуума... безвременье... поиск...
В конечном итоге сканирующий луч нашел неповрежденную связь. Канал обмена данными оканчивался неким внешним исполнительным устройством, начисто лишенным энергии, таким же мертвым, как был он сам какое-то время тому назад.
Мозг ограничил часть своих возродившихся функций, отведя определенное количество накопленных эргов к омертвевшему автомату.
Его действия были вознаграждены.
Подобно вспышке света открылся визуальный канал телеметрии, связанный с видеокамерой подвижного агрегата.
Устройство провело обмен данными с Мозгом, который теперь точно знал, с кем... вернее, с чем имеет дело. Это был обыкновенный робот - подвижный механизм, способный к перемещению грузов и некоторым другим действиям.