-Нет, я не пойду туда,- произнес Матье.
-Матье, не заставляй меня снова угрожать тебе пистолетом,- попросила она.
-Я буду спать с тобой,- упрямо ответил он, подходя вплотную к ней.
-Иди к себе,- устало повторила она, уже протягивая руку к кобуре.- Как же с тобой сложно...
-Не можешь справиться со мной без оружия?- спросил Матье, притягивая её к себе.- Или может с собой?
Добавил он после паузы, смотря ей прямо в глаза. В его глазах читался вызов и он знал, что она примет его. Он тихонько дотрагивается губами её губ, с каждым разом становясь всё настойчивее, провоцирует, играет с ней, терпеливо дожидаясь её. Она не выдержит, обязательно ответит ему, он чувствует это, он знает её...
-Что ты делаешь?- наконец, прошептала она.
-Пойдем к тебе.
Он вытащил из кармана её куртки ключ от двери и вошел в комнату, но Рема не двигалась с места.
-Иди сюда,- позвал он её.
-Матье, уходи отсюда, тебе нельзя здесь находиться. Всё может плохо закончиться.
-Не говори глупости,- сказал он, уже не слушая её.- Для нас всё только начинается.
Кудрявые шелковистые локоны раскинутые на подушке, нежные касания её рук один за другим оставляют огнённый след на лбу, щеках, разжигая новые языки пламени на груди, тонкой струйкой спускающиеся по животу. Пантера, львица, жаждущая свою жертву, играет, кусая в шею, тихонько мурлычет на ухо, затуманивая рассудок. Охотник, попавший в её капкан, неудержимый срывающий скрывающиеся под одеждами запреты храбрый воин. Его движения резки, порывисты. Сердце замирает в его объятьях. Бархатистая кожа под ладонями... гладит её, ласкает поцелуями. Она податлива, грациозно изгибается под ним, заманивая ближе. Целует в губы страстно, обхватывает шею руками, пытаясь перевернуть его. Он не дается, оставляя её внизу. Только она и он сейчас в сумасшедшей схватке друг для друга. Они встречаются взглядом- охотник и хищница, объятые единым желанием, всё вокруг замирает в раскаленном пространстве между ними. Взрыв страсти. Она первая не выдерживает, поддавшись его власти, сладко стонет, оставляя на его спине отметины. Он полностью овладевает ей, упиваясь наслажденьем до конца. Засыпая обнимая её, на губах у него остается вкус победы...
«Вствай!»- услышал над собой Матье грубый мужской голос. Ему в глаза ударил яркий свет.
-Что...?
Матье хотел спросить «случилось», но ему не дали договорить, а силой схватили за руку и бросили на пол. Матье упал на колени, а когда поднял голову, увидел над собой двух полицейских, один из которых уже читал над ним приговор.
-Матье Вальмуена, Вы обвиняетесь в нападении на офицера и совершении насильственных действий сексуального характера.
-Но, подождите, это ошибка, я никого не насиловал!- закричал Матье.
-Суд разберется,- ответил полицейский, защелкивая ему наручники.
В последнее время Матье мучили головные боли, то затухающие, то возобновлявшиеся вновь. Только в короткие перерывы между ними Матье отдыхал. Может они появились от недостатка дневного света, может от постоянного шума в шахте, как у многих здесь, но главной причиной были мысли о Реме. Он так и не понял, почему она сделала с ним такое, зачем сказала, что он изнасиловал её. На прошедшем в тот же день суде она спокойно рассказывала, что он украл у неё ключ, напал ночью, когда она спала, и силой овладел ей. На все крики Матье, что это неправда, что всё было по-другому, мольбы провести следствие, не верить только её словам, суд не реагировал и сразу же вынес обвинительный приговор сроком на десять лет. Что в тот момент творилось в душе Матье, описать было сложно. Он проклинал себя за то, что увлекся этой женщиной, кричал, что ненавидит её и она ответит за свою ложь. На самом же деле, проведя этот месяц в тюрьме, когда гнев его немного улегся, он понял, что влюбился в неё и эти мысли съедали его изнутри. Он хотел её ненавидеть, копить в себе зло для того, чтобы отомстить, но в душе была лишь горькая обида и непонимание. Порой ночами ему снилось, что он встречается с ней в твердой уверенности высказать всё, что у него накопилось, но эти сны заканчивались всегда одинаково- стоило ей только посмотреть ему в глаза и он просыпался в холодном поту на своей койке. Матье направили на работы в шахты, там он целый день добывал природные ископаемые, неустанно молотя киркой по камням с перерывами на прием пищи. Так ему предстояло провести десять лет...
-Сынок, поднимайся, - тормошил Матье Джек.
Джек был надзирателем. Весельчак и балагур, он знал как нелегко приходится здесь заключенным, ведь в шахту отправляли лишь с большими сроками, и старался хоть немного облегчить им жизнь. То приносил какие-нибудь сладости, местная однообразная еда надоедала уже в первый год, то разрешал заключенному остаться в камере, если видел, что тому, действительно, плохо. Матье он жалел, с первых дней проникся к парню симпатией, и Джек как-то сразу стал называть его «сынок». Пожилой, с залысинами и седыми бакенбардами Джек ко всем заключенным относился как к своим детям. Остальные охранники за спиной посмеивались над ним, считая старика слегка чокнутым, но в слух не говорили, ведь Джек был главным и работал здесь столько сколько не работал ни один из них.