Улица представляла собой жуткое зрелище: развалины домов и обвалившихся фасадов зданий в результате нещадных бомбардировок и артобстрелов, уцелевшие зияли черными глазницами пустых окон, сгоревшие остовы машин и бронетехники и повсюду тела, похоронные команды не всегда могли свободно убирать с поля боя покойных. Вторую неделю бойцы удерживали эту улицу, буквально зубами вгрызаясь в свои огневые точки, и не давали врагу пройти по ней. Такое рвение воодушевляло и вызывало немалую долю уважения к ним, так яростно могли отстаивать своё право на будущее лишь те, кто боролся за правое дело.
И что вновь обещал этот день молодому человеку? Очевидно, что не одну, а несколько волн атакующих врагов, которых, как и многих его однополчан, ожидает последний бой. И атаки не наспех спланированные и отчаянные, а с серьёзным подходом к такому важному делу, как война. А там как обстоятельства сложатся, но уверен он, так просто здесь не сдадутся. Ему было наплевать на количество врагов, самые страшные враги – мороз и вши окончательно могли замучить его от ожидания очередной хорошей бойни.
Его размышления прервал неожиданный протяжный свист с соседнего перекрестка, ответом ему стал крик нескольких десяток глоток и лихорадочные выстрелы винтовок и автоматов. Началась очередная атака, уже привычная за такой промежуток времени, без самолетов и артиллерии, но пронзительный свист с воздуха возвестил о таком неприятном оружии, как миномет. Уж он-то даст попотеть изрядно. Все-таки не заставили себя долго ждать.
– Петруха! – заорал парень, осторожно выглядывая из стенки и рассматривая бегущую цепочку людей. – Петруха, уснул что ли?
– Нет! – донесся сверху ответ.
Из пролома в потолке высунулась белобрысая голова молодого парнишки, которому едва стукнуло восемнадцать, и, заметив раздраженный взгляд, тут же скрылась наверху.
– Не спать! Враг не дремлет и нам не даст, – крикнул басистый голос от входной двери квартиры.
Ворвавшийся в полуразрушенную комнату мужик средних лет подскочил к пролому в стене и присел от парня по другую сторону.
– Лезут, окаянные? – крикнул он.
– Идут, голубчики, огонь пока не открывать, пусть поближе подойдут. – ответил он и повернулся назад, подняв глаза на пролом в потолке. – Петруха! Технику видишь?!
– Нет! – донесся крик сверху.
– Отлично, – произнес юноша, выглядывая из-за кирпичной стены.
Цепочка бегущих фрицев уже начала редеть, из расположенного напротив здания однополчане уже открыли огонь, а атака могла вновь провалиться и перейти к простой перестрелке, до той поры, пока вновь не пойдет ещё одна цепь на смерть. При поддержке минометного огня добиться какого-либо успеха пока не удавалось, не говоря уже об авианалёте, погода сегодня играла против них. Вот только соседний дом, в котором они вчера сидели, теперь изредка испускал дым среди почерневших развалин от копоти. Враг не пожалел бомб, чтобы сравнять его с землей. Это теперь могло грозить и этому дому, в котором они располагались вместе c “сорокапяткой”, так называемым сорока пяти миллиметровым противотанковым орудием, усилием шестерых бойцов затащенная на второй этаж. Отсюда почти полностью простреливалась улица, что не могло не радовать.
– Ближе, – выглядывая наружу, твердил сержант. – Ближе.
Скрываясь за всевозможными укрытиями, они приближались к подбитому ещё вначале боёв за эту улицу танку, надеясь укрыться за многотонной машиной от пулеметного огня. Вот первые группки людей спешно проскальзывают к нему и, отстреливаясь неприцельным огнем, начинают проводить перегруппировку. Больше играть в молчанку не было смысла, только дадут окопаться и ещё ближе подпустят противника на дистанцию броска гранаты. А этого допустить нельзя, не хватало ещё ввязаться в рукопашный бой, зная своих однополчан, валящихся с ног от перенапряжения и усталости.
– Петруха!!! Давай! – крикнул он и, вскинув винтовку Мосина к плечу, сделал первый выстрел.
Сверху застрочил басовито пулемет, и укрывшийся за танком люд заметался в панике во все стороны, ища всевозможные укрытия от неожиданного обстрела, на снегу осталось лежать трое. Ответ не заставил себя долго ждать и вскоре град пуль посыпался на их позицию, бой вновь перерастал в очередную затяжную перестрелку. Контратаковать не имело смысла, и лишь означало нарваться на ожесточенное сопротивление на соседней улице и потерять убитыми не менее половины личного состава, которое и так можно пересчитать по пальцам. О подкреплении можно было только мечтать, все силы были брошены на другой участок города, где также кипели не менее кровопролитные бои. Стремление удержать эту улицу объяснялось просто – не дать врагу выйти к центру города, откуда они могли бы начать свои атаки по всем направлениям, отрезать друг от друга советские подразделения и уничтожать. Но как кость в горле, они встали поперек военной мощи немецких частей, уничтожая врагов в бесчисленных боях за каждый шаг в этом городе. Казалось бы, пешая прогулка с этого района города до центра заняла 20 минут, только сейчас она растянулась до двух месяцев и сколько ещё протянется неизвестно, возможно, что больше никогда и враг отступит. Но размышлять сейчас о том, что будет сегодня или завтра, не было времени, об этом можно подумать после боя, когда придется довольствоваться скудным ужином. Но всегда есть риск, что шальная пуля или осколок оборвёт внезапно твою жизнь и конец мечтам и размышлениям.