Отключившись, Дмитриевич со скромной ухмылкой положил телефон на стол и, захватив с собой диктофон, отправился в помещения морга. Очередной труп его дожидался, возлежав на операционном столе под белой простынёй. Пробормотав про себя извинения перед покойным, Дмитриевич нажал кнопку записи.
– Дата шестое декабря две тысячи пятнадцатого года, время пятнадцать тридцать пять. Отделение МВД по району Западное Дегунино города Москва. Вскрытие проводит Анатолий Дмитриевич Савельев. Личность покойного не установлена, так как не обнаружено никаких документов, удостоверяющих личность. Мужчина лет шестидесяти славянской внешности крупного сбитого телосложения с ярко выраженной мускулатурой. Рост 184, вес 103. Реанимационные мероприятия не проводились, трупное окоченение составляет примерно четыре часа, – проговорил он на прибор и, нажав на паузу, замолк.
Отложив диктофон на стерильный столик, Дмитриевич откинул простыню, обнажив тело до пояса. Осмотрев труп, он взял диктофон в руки и нажал кнопку.
– При визуальном осмотре выявлены множественные проникающие ранения верхнего отдела груди и нижнего отдела живота. Кожа ладоней мозолистая. Кожа тела чистая, ухоженная. Шрамов, татуировок и прочих отметин не обнаружено, – произнёс он, – Приступаю к вскрытию.
Вновь отложив диктофон, Дмитриевич взял взамен него расческу. Встав у головы покойного, он аккуратно расчесал волосы поперечным пробором. Критично осмотрев свою работу, положил обратно на столик расческу и взял малый секционный нож.
– Ну, с Богом, – сказал сам себе Дмитриевич, и, зажав нож в правой руке, склонился над телом.
Внезапно позади него вспыхнула яркая вспышка света, озарившая всё помещение морга.
*СВР - Служба внутренних расследований.
Глава 17. Антарес
За два года до описываемых событий…
Морская гладь особенно безупречна в полный штиль. Незыблемая сине-зелёная равнина воды простирается вдаль, насколько хватает глаз, теряясь в легкой туманной дымке на горизонте. Солнечный день нещадно жжёт лучами света песок берега и водную гладь, и вместе с ними стоящего у гранитной скалы человека в светло-серых штанах из парусины, не до конца застёгнутой светло-бежевой рубашке с короткими рукавами и широкополой шляпой изо льна, скрывающие в тени умиротворенный взгляд карих глаз. Опираясь рукой о скалу, он стоял и созерцал спокойную водную гладь, не задумываясь ни о чём. К чему сейчас вечно ползающие мысли, они только могут навредить в сию минуту – сбить, разрушить, развеять образ спокойствия и гармонии.
Камни помнят, как утверждало поверье людей об окружающем мире, живом мире. И эта скала, словно маяк в вечном потоке времени, молча наблюдала за происходящим, оставаясь, как и раньше, непоколебимой. Его отец говорил, что она стоит здесь испокон веков и, возможно, простоит ещё столько же, внимая своему окружению: волнам, разбивающимся о его подножие, ветру, свистящему в редких трещинах, солнцу и луне, мерно плывущих по небосводу, и событиям, происходящим на песчаном береге. Это вечное существование у многих вызывает доля восторга, граничащая с завистью, но если б камни умели говорить, они бы поведали свою жизнь нам, полную равнодушия, презрения и безумия. Ведь есть на то причина для их безмолвия – просто их не поймут, не тот мудрый люд ходит по миру, чтобы слушать их шёпот. Но, может, ещё остались те, кто не забыл мудрость предков?
Каждый раз посещая это место, Антарес каждый раз оглядывал монолит ушедшей эпохи, созерцая их мощь и непоколебимость. Некогда он сам мечтал быть таким же сильным и стойким, но события, в один момент перевернувшие его жизнь, указали, что не всегда есть возможность иметь такую вещь как мечту. Понял он лишь тогда, когда вновь встретил её.
Каждый раз появляясь на берегу, он чувствовал её взгляд – внимательный, любопытный, осторожный, мягкий и спокойный. Но всякий раз, когда он оглядывался, чтобы узреть её, она исчезала. Сколько бы раз он не оборачивался внезапно, смотрел по сторонам, он её не видел. Ходил в заросли, рассматривал берег с небесной выси, но его слух лишь улавливал едва различимый девичий смех. Но в этот раз всё было по-другому. Он не стал задаваться вопросом, откуда она смотрит, как она выглядит и кто она, он не обращал внимания на пристальный взгляд и продолжал любоваться закатом. С особым трепетом он внимал этому моменту, невзирая на окружающую действительность, всецело отдаваясь красоте и умиротворению. Солнце ближе клонилось к горизонту и не так сильно слепило глаза, наливаясь красным цветом. Воды, плещущиеся у ног, наливались металлом и становились темнее. Скалы багровели и чернели, подобно крови. Зелень начала шелестеть под усиливающимся бризом дружнее и громче. Чистый от туч горизонт вскоре сотрётся, и небо сольётся воедино с водой, а на волнах моря ляжет дорожка света лучей заходящего солнца, который нальётся ярко алым цветом, от которого невозможно будет оторвать взгляд. Это добавляло незабываемых изо дня в день красок и ощущений.