– Желаемое? И что же такое смертный, как ты, хочешь? Власти? Так тебе надо было обратиться к Амаимону или Люциферу. Силы? Это к другим иди и проси. Ты хоть знаешь, что я даю из моих знаний тому, кто просит, кто слёзно умоляет, кто ползает передо мной на коленях? – с укором спросил демон, склонив набок голову и выжидающе уставившись на человека.
– Да, – уверенно ответил человек, не сводя глаз с обнаженного юноши в центре круга, переминающегося с ноги на ногу от ожидания.
– Чего тебе надо, того у меня нет, arrivederci*. Или что там у вас говорят на прощание? А мне пора, – с этими словами, демон направился к краю круга, пытаясь в очередной раз выйти за его пределы.
Всю кожу вплоть до внутренностей обожгло, словно огненным дыханием Гиенны, лишь едва он ступил за пределы нарисованного квадрата и уперся в невидимую грань, отделяющую его от мира людей. В демоническом обличии это ощущение не чувствовалось. Больно, оказывается, бывает, если находишься в человеческой форме. Чёрт, а парень ведь не шалопай-неофит, а серьёзный младший адепт. Чертыхнувшись, Астарот отступил в центр круга, сжав кулаки. Оказаться в плену у человека в его планы не входило. Надо срочно что-то предпринимать, пока его не нашли, ведь видно по глазам, что простой силой от него не отделаешься, ему подавай всё: и пост главы над людьми, и несметные богатства, и горе-любовь девушек. Всё, что только может вообразить человеческая плоть. Да пропади оно всё пропадом в тартар, меня пожалей, гад земной. Сам погибнешь, возможно, и меня погубишь, чёрт возьми. Объяснить ему ситуацию? Примет ли только он всерьёз слова демона, что за ним гонится весь Ад, может в любой момент настичь его и снять голову с плеч, чтобы нанизать на пику и хвалиться – предателей ожидает такая участь, никакого снисхождения, никакой жалости, учтите. Ну уж нет, Астарот к этому совершенно не готов.
– Ты никуда не пойдешь, – надменно заявил парень, держа наготове печать Соломона. – Теперь ты в моей власти, признай же меня своим хозяином, Астарот.
– Послушай-ка, парень, как там тебя, Петр? – получив утвердительный кивок, демон продолжил. – Не ровен час, когда в твою обитель может завиться орда таких же, как и я, и, увы, не с благими намерениями по отношению ко мне, а уж тем более к тебе. Тебя это не пугает? А вот меня пугает, и я не горю желанием заканчивать своё существование рядом с твоим едва теплеющим трупом, истончающим приятные ароматы крови и смерти. Понимаешь? Демон и человек – два мертвеца, так более понятно? Поэтому, впусти меня в свой мир, и я уйду, не тронув тебя даже когтем.
– Нет! Вначале ты признаешь меня своим хозяином, и только тогда я позволю тебе войти в наш мир, – ответил парень, внутренне раздражаясь. Упорный демон попался, не желает признавать над собой чью-то власть, что и говорить – свободолюбивый народ. Но ничего, скоро по-другому заговорит.
– Вижу, до тебя не доходит вся суть происходящего. Тогда повторю ещё раз, я не хочу умирать, я хочу жить и здравствовать, пусть и в твоем мире, потому что путь назад в мой мир закрыт. Меня хотят убить, уничтожить, растерзать, сжечь, развеять по ветру, стереть всякое упоминание обо мне. Тебе ясно, смертный? Ах да, если бы ты только мог понять, что значит жизнь на волоске от смерти, а так смотрю, ты глуп. Глуп, как и все вызывающие нас, чтобы заручиться нашей поддержкой для достижения своих низменных целей, которые нам в подметки не годятся и вызывают лишь брезгливость. Самодовольные, циничные, эгоистичные твари земные, ничего хорошего для вас нет, как верховодить чужими судьбами и решать, кому жить, а кому умирать. Чем вы лучше тогда других тварей земных, живущих в вашем мире? Такие же животные, – лукавил демон, зная, что какие бы цели не преследовали люди, почти всегда была возможность получить выгоду в общем деле и этим демоны не гнушались.
Но сейчас ему некогда было трепаться с этим человекам и потому приходилось пускаться во все тяжкие, чтобы заставить человека выпустить из круга. Прямой угрозой невозможно было бы добиться результата, вон как лелеет в руках краеугольный камень с испещренными на поверхности письменами – печать Соломона, поэтому приходилось действовать хитростью, нащупывая слабую точку в общей системе рисунков и линий, а также воле человека. Нет на свете никого чувствами хладнокровнее камня, у каждого были свои потаенные желания и мечты, слабости и страхи. На этом можно будет отыграться сполна.
– Довольно! – крикнул Петр. – Помолчи, отступник света, и выслушай меня. Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но как утверждает Соломон…