Какое-то время я сидела, ни жива, ни мертва, с тревогой ожидая, что случится что-нибудь еще, но он просто сладко сопел мне в шею и больше не собирался говорить.
Боже...
Я прикрыла глаза и мысленно досчитала до десяти, чтобы успокоить зашедшееся в бешеном галопе сердце.
А вот об этом я братикам еще не сказала. И даже намекать не посмела на то, что Лин сейчас... как бы это сказать... совсем не тот, которого они знали. Вернее, на самом деле именно сейчас он стал настоящим Линкхардом, но вот что это означало - не знаю ни я, ни, наверное, сам Аллар. Слишком уж это невероятно. И слишком сильно Лин изменился после того, как я ВЕЛЕЛА ему стать самим собой. Еще тогда, возле тела издыхающего демона. Когда меня потряхивало от пережитого, а язык по привычке молол всякую чушь, чтобы хоть как-то разбавить царящую вокруг гнетущую тишину.
Конечно, я очень хотела, чтобы он жил. Безумно рада, что у него это все-таки получилось. Но то, кем он стал... и то, как он смотрел на меня последние два дня... боже... я даже не знаю, что именно натворила! И о чем именно его попросила, когда неистово умоляла в каком-то бреду, чтобы он снова стал цельным!
И вот он стал. Мой знакомый до боли Ведьмин кот. Вредный попутчик, ехидный кошак, крылатый конь, самый преданный и верный друг, в которого так неожиданно превратился несносный, эгоистичный демоненок. Я знала форму каждого коготка на его лапках. Помнила каждое слово, которое он произнес. Знала, чего он боялся, о чем мечтал, к чему стремился, чего желал и от чего хотел отказаться ради меня... но когда наутро после самого трудного дня в моей жизни он вдруг открыл эти странные, будто бы напоенные солнцем глаза и в упор посмотрел, как будто видел впервые в жизни... честное слово, у меня сердце ухнуло в пятки. Потому что это больше не был мой маленький Лин. Это был кто-то другой. Кто-то неизмеримо старше, мудрее и, вместе с тем, суровее него. Кто-то иной, кто вдруг проснулся в теле бывшего кота-шейри. Кто-то, кому удалось прожить сотни эпох. Кто видел рождение и расцвет этого мира. Кто-то, кто некогда пожелал его исправить, потом - даже уничтожить. Кто предал своего создателя, решив, что сделает это лучше. И кто принял затем на свои белоснежные крылья непроглядную Тьму Подземелий.
Он отвернулся потом от Айда - это правда, которую подтвердил сам Владыка Ночи. Он был наказан за свой проступок. И наказан страшно - расколотой личностью, потерянной памятью, разбитым на множество частей сердцем. Однако в то утро, когда я впервые посмотрела на него без масок, мне вдруг стало страшно. Не оттого, что я боялась его самого. Нет. Я вдруг испугалась, что после всего случившегося потеряю его навсегда. Моего хитрого демона, славного ангела, верного Хранителя, не побоявшегося сломать себе крылья ради того, чтобы я жила... я вдруг испугалась того, что то существо, которым он стал, забудет меня. И того, что он теперь, по большому счету, не нуждается ни во мне, ни в нашем общем прошлом, ни в наших совместных воспоминаниях.
Не знаю, что на меня тогда нашло. Наверное, не увидев привычной теплоты в раскосых кошачьих глазах, я с перепугу шарахнулась и чуть не выронила его из рук. А потом еще и вскрикнула: "спи!", как если бы он по-прежнему должен был повиноваться. Сделала это машинально. Инстинктивно. По привычке, если хотите. Трудно перестроиться на новый лад, когда так долго привыкала к своему статусу хозяйки.
Однако Лин, как ни странно, послушался - удивленно моргнув, как-то разом обмяк и послушно закрыл глаза. Правда, перед этим мне все равно показалось, что в них мелькнул ощутимый укор, как если бы он все вспомнил, понял и даже грустно покачал головой в ответ на мой иррациональный страх. Но, как бы там ни было, он все-таки уснул. А когда снова проснулся, то почему-то этого "древнего и мудрого" в его глазах больше не было. Просто котенок - маленький, слабый, уставший котенок, который поначалу не умел даже толком разговаривать.
Признаюсь, это испугало меня снова, однако не настолько сильно, как его первый взгляд. Во второй раз я пришла в себя гораздо быстрее, а потом заметила, что учится он поразительно быстро, и потихоньку начала успокаиваться. Повторяла про себя, что иного и быть не могло - он стал другим, новым. Таким, каким я его еще не знала. И нет ничего удивительного в том, что теперь он учится и разбирается во всем самостоятельно. Без моей помощи, как раньше. Я ведь этого хотела?
Ну, вот и получила, как говорится, что просила. Хотя чем это для нас обернется я, честно сказать, до сих пор не могла предположить.
Как бы там ни было, всего за какой-то жалкий день бывший шейри научился заново разговаривать. Он снова начал ходить. Потом побежал. Вдоволь наигрался с детьми Риа. Заново познакомился с Уром, сделав это так, как будто действительно видел его впервые в жизни. Серому коту я едва успела подать знак, чтобы помалкивал и не наговорил лишнего, но тот и сам понял, что творится что-то неладное. Правда, когда я позже его об этом спросила, Ур ответил, что удивлен. Но при этом и очень рад, потому что от Лина больше не пахло Подземельем. Так, легкий намек остался, но не настолько сильный, чтобы вызывать неприязнь.
Еще через час мой новорожденный и обновленный друг уже вовсю носился по Харону вместе с детьми Ура, ведя себя в точности, как они, рыча и негодуя на всякие пустяки, радуясь пролетающим мимо бабочкам и изумленно следя за каждым новым событием, словно настоящий маленький кот, впервые начавший постигать премудрости жизни. Правда, есть, как все живые, обычную пищу он все-таки не стал - вместо обеда забрался ко мне на руки и примерно с полчаса подремал, с удовольствием слизывая с моей дейри самые светлые и самые темные частички. Причем, они доставляли ему удовольствие в равной степени, о чем с удивлением поведала Риа. И не причиняли никакого вреда - ни те, ни другие.
В общем, я не знала, что и подумать.
А тем же вечером в нем опять проснулся кто-то чужой и непонятный. Мелькнул где-то в самой глубине зрачков, ненадолго заглянул в мою душу, но увидел там необъяснимую тревогу и все с тем молчаливым укором исчез. Довольно надолго - как раз до этого самого момента. Посмотрел на меня, оценил, изучил, подумал... после чего опять бесследно пропал, так и не сказав, что же именно он от меня ждет. Но вот от этого-то мне и тревожно. И очень не хочется признавать, что, быть может, я зря так цепляюсь за прошлое.
Поняв, что ничего нового не выяснилось, я устало помассировала лицо, мельком отметив, как тихонько подрагивают пальцы. Черт... совсем я с ума схожу с этими загадками. Сперва Лин, теперь Риг, потом Орденцы... так и свихнуться недолго.
Интересно, помнит ли Лин, кем был все последние годы? Помнит ли меня? Наших друзей? Свои обещания? Свою прошлую жизнь? Или для него это действительно - второе рождение? С чистого листа бумаги?
Не знаю.
Боже, на самом деле я просто ничего не знаю! И не имею представления, кого из нас теперь надо больше беречь. То ли меня - молодую Ишту, а то ли его - новорожденного айри, едва-едва вышедшего в новый для него мир. В любом случае, рассчитывать на него мы пока не можем - в своем новом воплощении Лин мал, слаб и не представляет никакой угрозы. Скорее всего, он больше не сумеет нам помочь, а то, может, и не поймет наших устремлений - слишком уж странен и чужд был тот взгляд, который я сегодня ощутила.
Так что пусть себе спит и набирается сил. Пусть забудет о страшном прошлом, в котором он не был по-настоящему собой. Пусть живет и радуется. Без боли, сожалений, без ярости и злобы, горечи предательства, наконец. Пусть помнит лишь то, чем сам хотел бы поделиться. И пусть наслаждается тем, чего многие века был жестоко лишен. Он это, если честно, заслужил. Жертвенностью своей, заботой и самой настоящей любовью, которую я никогда, что бы ни случилось с нами, не смогу забыть.
Я порывисто обняла доверчиво прижавшегося кота, а потом уткнулась носом в густую шерстку и, крепко зажмурившись, прошептала:
- Живи, Лин... будь счастлив, а большего мне и не надо.
Разбудили меня звуки осторожных шагов и бережное прикосновение к плечу.
Что?! Разбудили?! Неужели я все-таки задремала?!