– Нормально.
– Ты ушла из дома?
– Это неважно.
– Пойми, я не хочу учить тебя жизни, просто хочу помочь.
– Почему вы хотите мне помочь? Если даже самые родные люди от меня отвернулись. Зачем тратите на меня время? – в словах Зои не было обычной невозмутимости. В ней кипели обида и горечь разочарования.
– Я знаю, тебе нелегко живётся.
– Да что вы знаете о моей жизни? – взорвалась Зоя. – Я никому не нужна. Никому!
Она спрятала лицо в ладонях и зарыдала. Люба обняла девочку, погладила рукой по спине и глубоко вздохнула.
– Пойдём в кафе? Перекусим, поболтаем? – непринуждённо предложила Люба.
– Ладно, – её плечи ещё содрогались от плача.
Зоя с жадностью поглощала ужин. Люба старалась ничем не выдавать своего присутствия и молча наблюдала, как в солнечном свете у окна танцуют пылинки. Зоя изредка смотрела на неё застенчивыми и одновременно пытливыми ярко-голубыми глазами.
– Я наелась. Спасибо, – Зоя отставила пустую тарелку, облизала губы, и её лицо озарила безмятежная довольная улыбка.
Люба не лезла к ней с расспросами, боялась спугнуть зыбкие светлые мгновения. Ей хотелось во что бы то ни стало, помочь этой девочке – по крупицам, по частицам собрать то, что окажется для неё счастьем.
Зоя сидела, откинувшись на спинку стула, и сама начала рассказывать о своей нелёгкой жизни. Она уже не плакала, не злилась, в её глазах светились лучики надежды.
– Ты можешь звонить мне, когда тебе захочется. В любое время, – Люба положила ладонь на руку девочки и улыбнулась.
– Думаете, мне стоит вернуться домой?
– Да. Попробуй дать тёте ещё один шанс.
Они ещё немного посидели, вспомнили лагерь, случай с концертом, посмеялись и стали собираться. Люба отвезла Зою к тётушке, когда совсем стемнело. По дороге домой Люба перебирала в памяти события из лагерной жизни и благодарила судьбу за то, что этим летом она узнала, что такое нести ответственность за детей. Она осознала, как нелегко слушать и понимать подростков. Ведь иногда одно только слово способно спасти ребёнка, вернуть его веру в людей.
Невезучая Юлька
Ломакина Ирина @etoirina62
Как я умудрилась заболеть в конце мая? Пока я выбиралась из своего сложного бронхита, в универе произошло много интересного.
Сессию я сдала хорошо, но пропустила «Школу вожатых». Учусь в педагогическом, летом мне светит практика в детском лагере. Если честно, я вообще не уверена в том, что хочу работать с детьми. Поступила на иняз, планируя хорошенько выучить английский и французский, работать переводчиком – переводить в тиши книги или проводить экскурсии для иностранцев. Но без практики на второй курс не переведут. Пока я болела, всех распределили по сменам, лагерям и отрядам. А мне, как опоздавшей, досталось то, что осталось.
Во-первых, третья смена. Конечно, вторая лучше. Прошёл практику в июле, в августе – каникулы, отдыхай в своё удовольствие. А у меня всё наоборот – отдыхай в июле и думай о том, что практика впереди.
Во-вторых, мне достался самый младший отряд. Восьмилетки, которые первый класс закончили. Что с ними делать? Будут ныть, к мамам проситься. Я предпочла бы детей постарше, лет двенадцати, не меньше. С ними намного интереснее.
Когда я увидела воспитателя, с которым буду в одном отряде работать, то была просто в шоке. Громогласная, грубоватая дама. Она, правда, имеет колоссальный опыт работы с детьми. В юности была комиссаром в «Орлёнке», потом работала в центре детского творчества, организовывала районные и городские детские праздники. Но я её побаиваюсь.
Ну а чего ещё стоило ожидать? Мне с самого рождения не везёт. Моя фамилия – Подопригора. Над ней и в школе смеялись, и в универе ухохатываются. Надеюсь, скоро её сменить. Юлия Витковская – значительно лучше звучит, не правда ли? Это я Женькину фамилию примеряю.
Мы с ним с пятого класса дружим. Сейчас он в армии, а я его жду. Очень было жаль, что он в универ не поступил, а он смеялся: «Отдам долг Родине в восемнадцать лет, а то потом придётся от тебя и от дочки уходить?» Я засмущалась, когда он так сказал. И стала имя дочке придумывать.
В лагерь едем через два дня. Немного боюсь.
Автобусы стояли на площади – новенькие, блестящие, словно только что сошедшие с конвейера. Молодец начальник лагеря, всё лучшее – детям! На автобусах таблички с номерами отрядов. Наш – самый младший. Тринадцатый. Ну, кому же ещё такой номер достанется? Конечно же, Юльке.
Мамы, папы, бабушки и дедушки провожали своих малышей. Одна мама рыдала в голос, словно в армию сыночка провожала. Бабушка другого мальчика притащила гору пирожков на весь отряд. Внука одела не по погоде в тёплую куртку, словно он не в лагерь едет, а на зимовку, на Северный полюс.