Опустив с облегчением свой нелегкий груз. Михаил обернулся и тут окончательно утратил ощущение реальности происходящего: позади него стояла бригада натуральных утопленников с горящими глазами. Все они были узнаваемы, как узнаваем человек по портрету сюрреалиста, отождествляющего мир со склепом, а людей в нем, соответственно, — с мертвецами, ведьмами и вампирами. Цвет лиц попутчиков представлял смесь оттенков в синей гамме — от бирюзы до ультрамарина. Волосы у всех сильно отдавали в зелень. Но главное их глаза: какого бы цвета они ни были в реальном мире, сейчас они светились ровным голубоватым светом. Взгляд Михаила задержался на Илли. «Ох, девочка!.. Тебе сейчас в зеркало нельзя смотреться!.. Кондратий ведь может хватить, если без подготовки…» Хотя… Новый имидж ведьмочки в какой-то мере ей даже шел. Рейчел в обличье русалки без сомнения похорошела. В отличие от Бельмонда или Попрыгунчика. Бедняга Фредди напоминал этакого неряшливого упитанного вампира, а Попрыгунчик смотрелся его антиподом — вампиром отощавшим. На брата, Карригана и Седого без содрогания смотреть было вообще невозможно: троица зомби, покинувших уютные склепы, чтобы поохотиться за свежим мяском. Наверняка и сам он выглядел теперь не лучше, хотя желание покусать окружающих у него пока не возникало — и то хлеб.
Оцепенение слегка отпустило Михаила лишь при взгляде на Бола Бродягу: каждая отдельная запчасть Бола обзавелась маленькими плавничками и рыбьим хвостиком, так что Бол, в отличие от остальных, выглядел в новом неожиданном образе довольно забавно — он походил на самодвижущийся аквариум.
Команда хранила растерянное молчание, оглядывая в смятении друг друга и помещение, отделанное в прошлом, кажется, розовым кедром. Сейчас отделка зала напоминала бурый мшистый капролит, то есть окаменевшие экскременты. Светильники превратились в причудливые образования, вроде шарообразных мочалок, почему-то продолжающих светиться. Стойка с креслами сохранились, однако видоизменились и поросли мхом, так что входить с ними в тактильный контакт не возникало ни малейшего желания.
— Батюшки, да что же это?.. — первым подал голос упитанный вампирчик Фредди А. Бельмонд, протянув синюшную руку в направлении своей любимой стойки.
— Бред какой-то, — вякнул из-за его спины тощий вампир и, нервно хихикнув, повалился в ближайшее мшистое кресло. Валился он как-то плавно — слишком густой, как будто сжиженный воздух чуть замедлял движения, лишая их резкости.
— Вот так приехали!.. Ну, Мишка, ты даешь! — произнес натуральный зомби Петр, наклоняясь к полу за своим лазерником. Но на пятнистой поросли, заменившей ковер, ничего не лежало: Михаил, похищая в очередной раз недвижимость, не позаботился захватить в сеть брошенное оружие, и все три лазерных пистолета остались лежать в чистом поле по соседству с облапошенной группой захвата.
— Да вы не волнуйтесь так, — донеслось со стороны аквариума-Бола. — Это реальность такая метаморфозная. Третьего рода. Когда вернемся, все станет на свои места.
— Что значит «третьего рода»? — живо встрепенулся тощий вампир, он же — Попрыгунчик. — Я вас правильно понял, что существуют еще какие-то «первый» и «второй» роды?.. Рода?
— Ну да, разумеется, — согласился Бол. Михаил нашел глазами в аквариуме рыбку-рот и увидел, как она удлиняется, растягиваясь в улыбке. Наверное, Болу показались забавными люди, ничего не смыслящие в декорациях и рискнувшие по ним странствовать. Он, конечно, объяснил бы им разницу между родами реальностей, как и ему когда-то в детстве в первый раз ее объяснили, не раздайся в этот момент стук в дверь. Стук был уверенным и каким-то официальным.
Ведьмы, вампиры и зомби тревожно переглянулись. Тот из них, что недавно еще был Петром, сплюнул себе под ноги и проворчал, засовывая руки в пустые прожженные карманы:
— И здесь начинается!..
В дверь еще раз настойчиво постучали. Бельмонд, окинув молчаливую компанию светящимся взглядом вампира, загнанного на солнцепек, произнес:
— Кто там?.. — Ответом был новый угрожающий стук, на сей раз уже долбили кулаком.
— Войдите, не заперто!.. — испуганно пропищал Бельмонд.
После его разрешения дверь распахнулась. В холл вступили один за другим четыре вооруженных утопленника в черных бесформенных балахонах и с ними один понурый, безоружный водяной — маленький старичок с всклокоченной бородой и волосами цвета зеленки. Утопленники держались по-хозяйски, старичок-водяной смотрелся в их окружении приговоренным преступником, ведомым на эшафот. Вошедший первым шкафообразный упокойник остановился перед Михаилом и произнес с сильным гортанным акцентом, однако по-русски и вполне понимаемо:
— Попрошу ваши документы, граждане!
«Оп-ля! Вот тебе, бабушка, и единая ментальность!» — порхнула в голове у Михаила паническая мысль, в то время как руки принялись уже сами собой шарить по карманам. Никаких документов у него с собой не было. Но тут вперед решительно шагнул Петр.
— Какого черта вам здесь надо? — рявкнул он, угрожающе посверкивая новыми «лучистыми» глазами. На Петре тотчас же сфокусировались четыре лары таких же лучистых глаз, а кроме того — четыре черных дула. Оружие было на вид довольно своеобразным, возможно, огнестрельным.
— Попрошу ваши документы, документы на собственность, а также разрешение на постройку этого здания на данном участке!.. — говорящий слегка запнулся — взгляд его упал на Бола Бродягу. — …А это что такое?
— Не твое дело! — огрызнулся Петр, все более синея, из чего Михаил сделал вывод, что Петр начинает закипать. В родном мире он обычно бледнел.
— Ладно, там разберемся.
Командир отряда игнорировал игру красок на физиономии собеседника, хотя дома Петру в таком виде давно бы уже принялись вызывать «неотложку». Впрочем, какое там! Слуга божий с осиновым колом в руках — вот кто по нему точно плакал в родной реальности, потому что стадия клинической смерти и даже стадия захоронения выглядели на родине гораздо краше. Вполне возможно, что в данной реальности все было как раз наоборот, то есть — чем румянее и белее, тем, соответственно, ближе к могиле.
— Попрошу всех следовать за мной! — распорядился местный страж порядка, дергая головой на выход. Стволы указали одновременно в том же направлении. И тогда стадия закипания переросла у Петра в стадию решительных действий.
— Супер! — уронил он, исчезая неожиданно из общего поля зрения. Чуть ли не одновременно с его исчезновением Седой и Рейчел также покинули пределы видимости, а представители власти попадали на пол, полностью лишившись чувств. Троица оказалась стоящей над бесчувственными телами, к наподобие ангелов смерти. Они склонились над слугами закона и деловито их обезоружили. Старичок с водяной, оставшийся целехонек, начал бочком-бочком продвигаться к двери.
— Эй, дед, ты куда? — строго окликнул Петр.
— А туда! Ухожу я отсюдова! — неожиданно грубо заявил старичок, приосанился и открыто потопал к двери.
— Погоди, дед! Поговорить надо! — сказал Петр. Задерживать деда насильно он почему-то не торопился, хотя сделать это ему ничего не стоило. Старичок остановился, обернулся и спросил с неожиданно пробудившимся интересом:
— Вы кто будете-то? Иностранцы, что ли?
— Типа того, — дружелюбно кивнул Петр. Лицо его уже приобрело здоровый нежно-голубой оттенок. Михаил должен был отдать брату должное — Петр умел налаживать контакты с людьми, когда это было ему нужно.
— То-то я и гляжу, говор у вас больно чудной. И рыбок чудно разводите… — Старичок зыркнул на Бола Бродягу и продолжил охотно: — Зря вы это затеяли! То есть здание это напрасно здесь возвели! Уходить вам надо теперича из этого здания! Все равно скоро власти заявятся и разнесут этот ваш ампир в щепки! А не уйдете — и вместе с вами разнесут!
— А куда ж нам податься-то, дед? Мы ж нездешние, — посетовал Петр.
— Так это… — Дед почесал в зеленой бороде, глядя на бесчувственных стражей порядка, покосился на оружие в руках Петра и родил: — А я почем знаю?! — Водяной затоптался, бросая тревожные взгляды на дверь — ему не терпелось поскорее смыться из этого незаконнорожденного здания. Тут в разговор вступил Бол Бродяга.