Как тогда, с этим яблоком…
Подстава, тогда, конечно же, была конкретная… Но ведь и право выбора-то было… Было, ведь. За что и «рожать в муках», и «хлеб насущный в поте лица»…
И право это у нас есть до сих пор – его никто не отнимал. Сколько мы поглощаем за жизнь всех этих плодов запретных…
И будет оно, обязательно будет, это право – ведь по-другому нельзя. Иначе – тепловое равновесие и смерть. Смерть всего сущего. А это было бы очень скучно…
Это право, оно маленькое, просто микроскопическое, оно имеет соответствующий нам масштаб: судьбы мира нам не приходиться решать никогда, судьбы отечества – почти никогда, а судьбы отдельных индивидуумов – крайне редко. Обычно дело сводится к тому, с какой стороны хлеба намазать масло на бутерброд, и не взять ли нам с собой зонт, а то погода что-то не того… Но мы заедаем этим бутербродом выкуренную тайком от мамы сигарету, чтобы не так воняло… И этот зонт больно впивается нам в бок, когда мы переводим через дорогу попавшуюся нам по пути старушку.
А ведь есть еще оставленный на крыльце стакан молока и билет на самолет. Есть разлитое масло и кружка чая прямо над пропастью. Есть развевающийся над колесом автомобиля шарф и есть вера. Вера в то, что все будет так, как надо.
Это ось, которую боготворили все даосисты, цигунисты и дзэн-буддисты, вернувшиеся в свои пещеры и бамбуковые рощи и забывшие, однако, что этот возврат и есть их выбор – не более и не менее…
Говорят, что неисповедимы пути Господни…
А еще говорят: если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
Но в последнее время мне все больше кажется, что в этом и состоит смысл жизни.
8. Почему я не люблю драться или экзистенциальный нырок
Курение вредит вашему здоровью
А Минздрав предупреждал.
Да, драться я не люблю, не любил, и вряд ли мне это когда-нибудь понравится. Это факт…
Для этого есть причины…
Первая, совсем банальная, состоит в том, что здоровьем я не одарен чрезмерно, выше пояса я не деревянный, ниже пояса не железный, человек я, в общем-то, достаточно миролюбивый, как говорится, настроенный на диалог и консенсус. Да и кровь мне носом пустить особого труда не составляет…
На этом можно было бы и закончить главу, но…
Но…
Первый раз драться пришлось мне в районе шести-восьми лет. Тогда две детские ватаги в нашем дворе что-то не поделили, и меня, наверное, как самого ненужного, выбрали отстаивать честь остальных в битве с таким же, как и я, избранным на мордобитие сопляком.
Тогда это было весело, я лупил своего противника по животу, он меня – мутузил по челюсти, наши хиленькие силенки не позволяли нанести друг другу серьезных увечий, и напоминало это скорее шотландскую игру в оплеухи, когда никто не думал о защите, а бил, бил, бил в надежде, что вот-вот противная сторона наконец заплачет и убежит…
Мое шествие к триумфу прервал отец. Он вышел во двор, видимо, собираясь позвать меня на ужин… Никто никого не ругал, не было даже нравоучений о том, что драться не хорошо. Ну, что ж вы хотите, мальчик, и все такое… Но осадочек… Да, осадочек остался.
Потом помню, как я расталкивал ребят в школе на переменке, а они разлетались, как кегли. Это было весело. Оказывается, сильным быть так просто, даже для такого маленького, тщедушного засранца, как я…
На следующий день я, попытавшись толкнуть соседа по парте, получил убедительную оплеуху и понял, что жизнь, оказывается, несколько сложнее, чем кажется по началу, и то, что бывают же на свете дебильные шутки, а также идиоты-шутники.
Да, в школьные годы приходилось иногда получать люлей…
Как-то, будучи веселым беззаботным четвероклассником, я спускался себе по лестнице, шел, как говорится, с урока на урок, и вдруг… Вдруг какая-то мощная сила толкнула меня, я чуть не покатился кубарем, слетел на пролет ниже и там едва устоял на ногах… Весь дрожа от страха и возмущения, я обернулся и увидел двух рослых старшеклассников, которые шли за мной. Они о чем-то спокойно разговаривали, не обращая на меня внимания, но я нутром чуял, что все дело было в них…
И я решил их покарать. Уважительно пропустив их вперед (старшеклассники, все же, вашу мать!), я хорошенько размахнулся ногой и дал одному из них увесистый пинок… Но в последний момент передумал… однако моя инициатива не осталась незамеченной и через пять минут, после серии подзатыльников и пинков, я появился в классе весь заплаканный, взлохмаченный и с отчетливым следом от ботинка на заднице…
Так что любви к процессу взаимного мутузгания, а также валяния в обнимку с обменом тумаками, у меня не прибавлялось… Но не это главное…
Основная битва у меня была впереди…