Герман пропускает свою реплику. Хотя помнит ее дословно. Конечно же, ведь он сам писал ее, эту реплику. Собственной рукой:
- По крайней мере, их не убивают. И у них есть еда на столе каждый день. Но вот скажи мне, Зоя... А ты? Ты не такая, как Осип?
- Нет, Герман, я не такая. Я не хочу никого спасать. Лучше я найду себе мир получше и буду жить в свое удовольствие. Я сама себя спасу.
- А я? - бормочет Герман и не выдерживая дальше чудовищного напряжения всех нервов, срывается на крик. - А я? Так а что я? КТО Я? И ЧТО ДАЛЬШЕ БУДЕТ СО МНОЙ?
- Так а что он? - спрашивает Зоя поверх его, Германа, головы.
У кого-то за его спиной.
И словами, которых не было в диалоге.
Герману хочется повернуть голову. Хочется тоже увидеть, с кем Зоя разговаривает о нем, Германе. За его, Германа, спиной, но Герман понимает, что тело не слушается его. Его, Германа, тело. Это шея. Наверное, шея затекла. Ему пришлось спать связанным, не меняя положения тела. Хуже того, Герман не слышал скрип входной двери, а потому не знает, что в квартиру вернулся Блондинчик. Это к нему обращается Зоя? Она пытается выдать себя за НеЗою?
Медленно, будто в кошмаре, Блондинчик обходит кресло и останавливается рядом с ней. Смерть не торопится. Она приближается не спеша, как тогда, в степи. Теперь Герман видит Блондинчика и замечает: поверх черной спортивной куртки тот нацепил зачем-то белый докторский халат - из нагрудного кармана халата с любопытством выглядывают очки. Блондинчик опускает тяжелую ладонь на плечо Зои, свободной рукой надевает на нос очки и внимательно смотрит на Германа. И теперь только Герман замечает, что это не садист-Блондинчик из какого-то непонятного СМЕПа, а старик Правда разглядывает его, Германа поверх стекол.
- Кризис миновал, - отвечает Зое старик. - Теперь он точно выкарабкается.
- Спасибо, Семен Васильевич! Большое вам спасибо. Я так рада! Я...
Зоя смотрит на старого доктора искоса, достает сложенный пополам конверт и протягивает неловко, как-то боком, будто пытается спрятать деньги в маленькой ладони.
- Я очень вам благодарна.
Вместо того, чтобы принять конверт, доктор сдвигает очки на лоб и усталым, каким-то безнадежным жестом массирует морщинистое лицо.
- Не нужно ничего. Убери. Ему предстоит еще очень долгий и дорогостоящий период реабилитации, так что деньги вам пригодятся. У самой-то хоть есть?
- Есть, - отвечает Зоя. - У нас магазин.
- Ого, - усмехается доктор, - магазин. А чем торгуете?
- Пластинками. Виниловыми пластинками с музыкой.
- Ну вот, подаришь мне какую-нибудь хорошую пластинку с музыкой, как будете выписываться. Музыку я люблю.
Герман пытается раскрыть рот, чтобы спросить, какую именно музыку любит послушать доктор, но не может.
- Так а что мне теперь делать, Семен Васильевич? Что дальше?
- Да все то же. Теперь остается ждать, когда он выйдет из комы. Продолжай ставить ему его любимую музыку. Разговаривай с ним. Книжки ему читай, как читала. А что ты ему читаешь, кстати?
- Его рассказы, - улыбается Зоя. - Герман в свободное время сочинял... Сочиняет рассказы. Фантастику.
Семен Васильевич улыбается в ответ, но вместо ободряющей улыбки получается жалкая, вымученная гримаса, будто доктор старается не показывать Зое, как ему больно. Видимо, он не спал несколько ночей, глаза за стеклами очков совершенно больные.
Это кого еще, думает Герман, из нас двоих здесь нужно лечить.
- Это хорошо. Фантастику я тоже люблю. Ну, ладно, пока. Кучу всего полезного нужно сделать перед тем, как смену сдать.
Доктор выходит из палаты в больничный коридор и приваливается к стене. Больше всего на свете доктору хочется закрыть глаза, но он понимает, что тотчас же заснет, заснет стоя, как лошадь. Доктор никогда не видел лошадей, спящих стоя, и не помнит, где и когда услышал это дурацкое выражение, но точно знает, что сейчас не может себе позволить поспать. Может быть, позже. Позже... Потом...
- Здравия желаю, Семен Васильевич! - бодрый голос выдергивает доктора из трясины полуяви, полубреда.
Перед ним неловко повис на костылях молодой здоровяк с лицом балагура и хулигана. Короткий ежик отросших волос. Тоска в глазах, которую никак не загнать вовнутрь. Очень красивые и, наверное, дорогие татуировки змеятся по рукам из-под рукавов футболки с логотипом сборной. Неаккуратно подвернутая штанина тренировочных штанов болтается выше колена, как будто в недоумении, в пустоте под культей.