— В парке сейчас так неуютно, а в ночное кафе ходить мне вера не дозволяет.
— У меня дома тихо и спокойно, почти как в вашем молельном доме, — сделала пробный выстрел Венька. — Нам никто не помешает разговаривать о божественном.
Венька выпалила без промаха. Парень с видимым удовольствием полюбовался на ее лицо в вечернем полумраке, мельком окинул взглядом стройную фигурку и кивнул.
— Разумеется…
Венька замахнулась на второй дуплет.
— Сегодня так холодно и сыро, я простудилась, понимаете.
— Разумеется, купить лекарство?
Напротив светилась реклама аптеки.
— Я лечусь только природными средствами.
Парень в шляпе и тут оказался понятливым.
— «Старка», бальзам на травах или «зверобой», подойдет?
— Да, подойдет, только бы еще вина для прогревания горла.
Магазин тоже был напротив. Студент взял «старки», предложил ей самой выбрать сухого вина, но Венька позаботилась о его расходах и предложила сэкономить — для прогревания горла хватит и литровой бутылки крепленого вермута.
В троллейбусе бородатый студент сидел как раз напротив Веньки и не сводил с нее внимательного взгляда. До дыр, казалось, засмотрел уже своими непонятными глазами восточного мага–кудесника за круглыми увеличительными стеклами. Не разберешь по ним, чего он от нее хочет. Как только ни смотрели на Веньку, но этот курчавый бородач, правда без усов и пейсов, рассматривал ее как диковинный экспонат со дна самой глубокой впадины в океане.
Он просто бесил ее своим взглядом. Она, как дурочка из переулочка, смущалась и краснела всякий раз, встретившись с этими левантинскими бараньими глазами. Еще больше злилась на себя из–за того, что ей самой зачем–то захотелось как следует рассмотреть бородача.
Он ей совершенно не нравился. Длинное черное пальто, белая рубашка без ворота под черным жилетом, джинсы из черного вельвета. Все заношенное и застиранное, но чистенькое.
Неловкий и мешковатый, он все время щурился под своими круглыми очками, превращавшими глаза на выкате в огромные глазищи. Венька плохо разбиралась в людях, точнее, она ими совсем не интересовалась по своей совсем не природной, а слишком дорого приобретенной озлобленности на весь мир.
Студент был галантен — автоматически подносил зажигалку, стоило только Веньке взяться за сигарету. В тот вечер по дороге домой Венька быстро накурилась до тошноты, но он не обратил на это ни малейшего внимания, а все болтал о православно–иудейском братстве.
Капризная досада царапнула Веньку — хоть бы слово ей высокомерный студент сказал о ее внешности. Хотелось отомстить за все последние неудачи — понравиться. Хотелось, чтобы хоть кто–то из мужиков начал приставать. Тогда любой мужик становится смешной и беспомощный, как сорвавшийся с цепи кобель.
— Куда тебя вести? — благообразно спросил наконец студент, когда они достаточно протопали после того, как сошли с троллейбуса.
— А куда хочешь, туда и тащи. Лишь бы потемней было.
Потащил он ее к ее дому задними дворами. На центральных улицах парень мог бы прыгнуть в любой троллейбус и… привет! Шли темными задворками, натыкались на какие–то заборы, путались в сарайчиках и диких гаражах. Венька больше десяти лет прожила в этом районе, но никогда не забредала в такие дебри. Словно спьяну сошла с поезда в чужом городе. А ведь до сих целый месяц ни в одном глазу!
Пришлось прыгать через разрытые теплотрассы. Венька всю дорогу висела на руке бородатого спутника в очках–пенсне.
— Вот здесь я живу, — прервала Венька свой рассказ об армейской жизни.
Она вдруг опомнилась. Весь рассказ был составлен из десятка нецензурных слов в замысловатых комбинациях.
— А вот моя березка.
Почти на самой тропинке, диким образом протоптанной через весь сквер, корчилось корявое деревце.
— Сама посадила на субботнике.
Деревце было почти вровень с ее ростом.
— Корявая она какая–то.
— Как моя доля. Затоптали же, сволочи.
Венька бережно подняла надломленную ветку.
— По жопе им бы этими хлыстами.
По этой же тропинке вышли через сквер к самому подъезду.
— Все, я — дома, — сказала Венька.
Венька вся похолодела — вот–вот чудаковатый студент помашет ей ручкой и вежливо распрощается, как у них в синагоге принято, а Венька пойдет на растерзание своему ночному кошмару. Будь бы рядом кто попроще, она его бы вмиг охомутала. Но не тащить же этого бородатого чудилу в черной шляпе силком к себе домой! Что это на ней за наказание такое…