— Ну, масонский халдей, ставь на стол, что принес, чего тянуть! Пить вам вера дозволяет?
— Как и православным.
Венька снова растерялась… Чего доброго, он сам соберется и уйдет подальше от такого вот обхождения. Но студент словно того только и ждал, деловито расстегнул молнию на сумке и вынул оттуда бутылку «старки» и ее литровый вермут.
Бородач неловко отрывал пробку и забрызгался. Венька провела рукой по его бороде:
— Измызгался, мурза!
Сама разлила рыжую водку в чайные чашки с коричневым налетом от чайной заварки на стенках и присохшими чаинками на дне.
— Давай, что ли, за знакомство!
Венька готова была опрокинуть в себя всю чашку вонючей заразы, но заставила себя медленно потянуть через край, как пьют чай из блюдечка.
— А закуска? — поднял круглые глаза под пенсне студент.
Венька готова была расцарапать всю себя за такую промашку. Дома, как обычно, у нее ничего не было, кроме трех яиц и пожелтевшей пачки маргарина.
— Яичницу будешь? — выглянула она из–за холодильника.
— Давай есть, что есть…
Венька разыскала под плитой чистую сковородку, выпустила на нее три оставшихся яйца, которые берегла на завтрак дочке. Маришка утром чайку с хлебушком попьет… И хлеба тоже не осталось. Мужика этого нужно будет утром расколоть на два червонца, никак не меньше. У него денег в разбитом кейсе на всю кассу… Сунуть утром рубль Маришке, пусть на переменке позавтракает. В то время еще не было круглосуточных магазинов, чтобы сбегать за покупками.
Яичница уже фырчала на столе, а Венька все еще никак не могла отыскать чистую вилку.
— Ешь!
— А ты сама?
Веньке зверски хотелось есть, но разве три яйца — еда для мужика? Только на раз облизнуться…
— Я на работе поужинала… Давай еще раз выпьем за знакомство.
А вот пить ей самой уже не так хотелось. Нужно было подпоить мужика, а то уйдет, как допьет, если мало покажется, а больше его заманить нечем. А с нее самой и крепленого вермута в литровой бутылке хватит. Студент опорожнил еще одну чашку, которая стала чище после полоскания «старкой». И жадно накинулся на яичницу без хлеба. Венька наиграно поперхнулась водкой. С трудом выцедила сквозь зубы половинку и отставила чашку.
— Сразу не идет… Я понемножку прихлебывать буду.
Она нежно провела рукой по его руке, в которой он держал вилку, виновато улыбнулась и добавила:
— Что–то не так у меня сегодня.
Он посмотрел на нее.
— Правда, как перед погибелью, честное слово.
Она откинула волосы и пощупала лоб.
— Ты пей, я тебе еще налью.
— А не мало ли мне одной бутылки на одного будет?
— Пей!
Дрянной вермут отдавал железнодорожным креозотом. Как ни тянуло Веньку на выпивку, каждый первый «дринк» свой она выпивала через отвращение, подавляя закипавшую в желудке тошноту. На этот раз она пила натощак.
Замутило так сильно, что кинулась искать туалет… Не вовремя прорвало. Держа рвоту в ладонях, двери не открыть. Так и не донесла Венька вермут до фаянсового горла унитаза. Долго стояла на коленях, выворачиваясь наизнанку.
Почувствовала чей–то взгляд, страдальчески обернулась и увидела за спиной студента.
— Ну зачем ты пришел?.. Почему именно ты меня в таком виде увидел?
— На всякий случай… Рвотой можно захлебнуться.
Венька опустила голову, скрюченная новым позывом рвоты.
— Не туда пошло? — спросил Лева.
Венька вернулась на кухню и молча допила свой стакан. Теперь она могла заправляться красненьким хоть до утра. Но рвота предупреждала — сегодня будут «кони» с черным кошмаром за спиной. Проверенная примета.
Становилось муторно на душе, голова медленно наливалась стреляющей болью. Она сидела, как на собственных поминках. Она уже свыклась с мыслью, что сегодня ее ждет неизбежная и последняя встреча с погибельной галлюцинацией. Пугал ужас сумасшествия.
Но временами торжествовало кощунственное чувство облегчения — сегодня ночью все кончится и больше ей никогда не будет страшно!
Он упорно отодвинул чашку и принялся старательно выскребать со сковородки пригоревшие остатки яичницы. У Веньки похолодело под сердцем — вот доест сейчас и уйдет мужик поплотней ужин искать… Она решительно взяла его чашку со стола, уселась ему на колени и поднесла ему ко рту чашку.
— Вот тебе чашу яда испить.
— Любовного?
— Заговоренного. Пей, в этом публичном доме никогда трезвенников не бывало.