– Клодия, не знаешь, куда я сунула…
Она умолкла, глядя на миссис Оливер.
Клодия быстро представила их друг другу:
– Фрэнсис Кэри – миссис Оливер. Миссис Ариадна Оливер.
– Как замечательно, – сказала Фрэнсис.
Она была высокой, тоненькой и гибкой, с длинными черными волосами и очень сильно накрашена: смертельно-бледное лицо, брови и уголки глаз подведены кверху. Эффект довершала густая тушь на ресницах. Тугие вельветовые брючки и толстый свитер подчеркивали и прятали ее фигуру. Она выглядела полной противоположностью энергичной, подтянутой Клодии.
– Я завезла книгу, которую обещала Норме Рестарик, – сказала миссис Оливер.
– О! Как жаль, что она еще гостит у родителей.
– Так она не вернулась?
Наступила явная пауза. Миссис Оливер почудилось, что девушки переглянулись.
– А мне казалось, она работает в Лондоне, – сказала миссис Оливер, старательно изображая невинное удивление.
– Да-да, – сказала Клодия. – В бюро оформления интерьеров. Иногда ее посылают с рисунками за город. – Она улыбнулась. – Мы живем каждая сама по себе, – объяснила она. – Приходим, уходим, как нам нужно, и обычно не трудимся предупреждать. Но я не забуду отдать ей вашу книгу, когда она вернется.
Ничего не могло быть естественнее и непринужденнее этого объяснения.
Миссис Оливер поднялась.
– Я очень вам благодарна.
Клодия проводила ее до дверей.
– Обязательно расскажу отцу, что познакомилась с вами, – сказала она. – Он очень любит детективы.
Закрыв дверь, она вернулась в гостиную.
Фрэнсис прислонилась к оконной раме.
– Прошу прощения, – сказала она. – Кажется, я дала маху?
– Я как раз сказала, что Норма куда-то ушла.
Фрэнсис пожала плечами.
– Так я же не знала. Клодия, а где она? Почему не вернулась в понедельник? Куда она девалась?
– Понятия не имею.
– Может, осталась у своих? Она к ним поехала?
– Нет. Собственно говоря, я звонила туда узнать.
– Наверное, пустяки… И тем не менее она ведь… что-то есть в ней странное.
– Не больше, чем в других. – Но голос Клодии прозвучал неуверенно.
– Ну, нет, – сказала Фрэнсис. – Иногда меня от нее дрожь берет. Она ненормальна, и не спорь.
Внезапно Фрэнсис засмеялась.
– Норма ненормальна! И ты это знаешь, Клодия, хотя вслух и не говоришь. Лояльность по отношению к шефу, а?
Глава 4
Эркюль Пуаро шел по главной улице Лонг-Бейсинга. То есть если можно назвать главной практически единственную улицу селения, как дело обстояло в Лонг-Бейсинге, принадлежавшем к тем деревушкам, которые имеют тенденцию разрастаться в длину, а не в ширину. В нем имелась внушительная церковь с высокой колокольней, величественным в своей древности тисом на кладбище, а кроме того, полный набор деревенских лавочек, в том числе две антикварные. Одна предлагала главным образом украшения на каминные полки из сосновых чурок, в другой громоздились кипы старинных карт, стоял фарфор, почти весь щербатый, под полками со стеклом и викторианским серебром ютились три-четыре старых, источенных жучком дубовых ларя – и все это заметно проигрывало от тесноты. Дальше по улице располагались два кафе, оба не слишком привлекательные, и восхитительная булочная с большим выбором сдобы домашней выпечки. Затем следовала почта, объединенная с зеленной лавкой, и магазин тканей, предлагавший также готовую одежду, детскую обувь и всевозможные галантерейные товары. В канцелярском магазинчике можно было купить еще и газеты, табачные изделия, а также сласти. В лавке, торговавшей шерстью, безусловно самой аристократичной среди местных торговых заведений, две седовласые строгие дамы заведовали множеством полок с мотками ниток для вязания всех расцветок и сортов и с разнообразнейшими выкройками и альбомами фасонов для вязаных изделий. Отдельный прилавок был отведен под ручную вышивку. В недавнем прошлом бакалейная лавка ныне величала себя «супермаркетом», подтверждая право на это пирамидами проволочных корзин и ослепительных картонных коробок со всяческими хлопьями к завтраку или стиральными порошками. По стеклу маленькой витрины маленького ателье кудрявыми буквами было написано «Лила», а выставка мод за стеклом ограничивалась одной французской блузкой с ярлыком «последний крик», синей юбкой и джемпером в лиловую полоску с ярлыками «не в ансамбле», словно брошенными туда небрежной рукой.
Все это Пуаро рассматривал с отвлеченным интересом. Улица включала также выходящие на нее фасадом небольшие особняки, от которых веяло архитектурной стариной. Некоторые сохранили в чистоте стиль второй половины XVIII века, но большинство щеголяло викторианскими усовершенствованиями – верандой, эркером или крохотной оранжереей. Два-три подверглись косметической операции, делая вид, что они совсем новые и горды этим. С ними соседствовали прелестные деревенские домики, хранившие дух старины, хотя одни и приписывали себе лет на сто больше своего реального возраста, зато другие были абсолютно подлинными, и более поздние удобства, вроде водопровода и прочего, тщательно маскировались.