— Стойте! — сказал Людмил.
— Что? — спросила Варя. — Тебе понравился лужок? У вас бывают такие одуванчики в Болгарии?
— Пионервожатая Варя была твоей мамой, — сказал Людмил. — А ты знаешь… была еще Варя.
— Да. Была первая Варя. Моя прабабушка Варвара Викентьевна. Значит, ты читал Записки?
— Конечно! Еще бы!
— Ты читал Записки, — повторила Варя, развязывая и завязывая голубой бант в косе.
«Значит, он не слышал, что Записки пропали; сказать ему, что Записки пропали?» — подумала она. Но нет, не надо. Не надо его огорчать. И она сказала первое, что пришло в голову:
— Ты учишься в школе? Как же ты уехал? Ведь еще не наступили каникулы. Ты прогульщик? Мы оба прогульщики с тобой.
Что смешного в том, что они оба прогульщики? Но вся босоногая команда покатилась со смеху. А один от веселья взял да и перекузырнулся на лужке через голову.
Варя рассмеялась, так неуклюже это у него получилось.
— Все русские девочки такие… — Людмил запнулся, ища слово, — такие… смешливые?
— Всякие попадаются, — ответила Варя. — Зануды попадаются. Я ведь тоже примерная, — сказала она. — Валентина наша, по истории, всем в пример меня ставит.
— Вот он клуб! Вот он клуб! — заорали и засвистели ребята.
«Привольновский клуб и музей» — такая вывеска висела над обыкновенной избой, только без палисадника, без длинных рябинок под окнами, без белых яблонь, без лужка с одуванчиками. Вместо лужка под окнами плоским квадратом лежала вышарканная, догола вытоптанная площадка для танцев. На щите возле клуба самодельная, намалеванная линялой синькой афиша: «„Ева хочет спать“. Заграничный увлекательный фильм».
Здоровенный ржавый замок, как на колхозной конюшне, висел на двери.
— Где завклубом? Надо вызвать завклубом! — завопили ребята и, как пескари от мостков, всей стайкой отхлынули к третьей от клуба избе под соломенной крышей, залатанной прозелененным мхом и лишайниками.
— Сима, Сима, Сера-фи-ма! Сима! Сима, Серафима!
Оконце в избе растворилось. Высунулось хорошенькое, с задорным носиком личико.
— Грамотные? Расписание читайте! Клуб закрыт. Вечером к «Еве» открою.
Оконце захлопнулось.
— Ay нас делегация! У нас делегация!
— Врите! — Оконце растворилось.
— Из Долины Роз делегация. Из Болгарии.
— Ах! — ахнула Сима.
Оконце снова с размаху захлопнулось. Немного спустя на крылечко выскочила маленькая рыженькая, с рыженькими бровками, рыженькой челкой Сима, заведующая привольновским клубом, в розовом платье.
— Пожалуйте! Пожалуйте! Милости просим!
Она держала в одной руке довольно внушительный ключ от замка, другую дощечкой тянула Людмилу.
По его черному свитеру, гибкой фигуре, черным шнурочкам бровей она отгадала: он и есть «делегация»! Девчонка в желтом и голубом рядом с ним — сопровождающее лицо.
Сопровождающему лицу Сима кивнула прохладно, а делегата окружила любезностью.
— Пожалуйте, пожалуйте! Не знаю, что и показывать вам! Экспонаты все у нас деревенские. Мельче, чем в районном масштабе, прямо и показывать совестно, так все ограниченно… Ничего волнующего нет! — жеманясь, говорила она, отпирая здоровенный ржавый замочище.
В эту минуту Варя увидела в отдалении знакомый кузов ярко-небесного цвета с брезентовым верхом, вздымающий позади себя столбы пыли. Лазоревый «газик» мчался на всех парах по направлению к клубу и, так как на дорогах Привольного не видно знаков рожка, обведенного кружочком, гудел во всю мочь, поднимая по пути поросячий визг и сумасшедшее кудахтанье кур.
— Вездеглаз! Вездеглаз! — заорали ребята, свистя и махая удочками навстречу лазоревому «газику».
«Газик» подомчал к клубу, уже отмытый и чистенький после утреннего купанья в грязевой луже.
— Стоп, Малыш! — затормозил агроном. — Куда погляжу, мигом все угляжу, — говорил он, высовывая из «газика» под топот и визг ребят сначала длинные ноги, затем вылезая весь, длинный и тощий, в соломенной шляпе.
— Привет, пионер! От «вездеглаза» не скроешься.
— Привет! — ответила Варя. — Странное у вас прозвище. А она здесь. Мы ее встретили.
Агроном столкнул шляпу со лба на затылок.
— Мир приключений! Если не розыгрыш…
— Тише! У меня делегация, тс-с! — озабоченно шикнула Сима. — Пожалуйста, пожалуйста! — так она приглашала Людмила, улыбаясь и настежь распахивая перед ним дверь.
Агроному и Варе небрежней:
— Входите.
И встала на крыльце. Раскинула руки, загораживая вход прочей публике:
— Вы куда? Вы зачем? Дисциплину сначала усвойте! Ну?