«Утром 14 января 1944 года артиллерийский огонь невиданной силы потряс воздух. Это ударили орудия «ораниенбаумского пятачка».
В районе Знаменки были найдены письма немецких солдат. Вот что 16 января 1944 года Герби Марьян писал своей жене Марьян Руф в Тальхейм: «…Сейчас 14 часов, но уже горит маленькая свечечка. На улице беспрерывно рвутся снаряды и гранаты. Снег не белый, а стал черным от этих разрывов, беспрерывно появляются вспышки наших и вражеских тяжелых батарей, всюду трещат пулеметы, в окопах стоят люди; они стоят сутками, защищая свое оружие, они не пропустят «Ванек». Враг попытался атаковать нас, направив женщин, вернее говоря молодых девушек – офицеров, лейтенантов и старших лейтенантов. Каждый день удивляюсь, откуда у русских эти люди и эта неисчерпаемая техника…». Другой немецкий солдат с тревогой сообщал своей сестре Паугроц в Трауостен: «У меня очень мало времени для письма, у нас здесь много дел. Вот уже 24 часа идет бой с атакующими русскими войсками, от адского грохота можно потерять рассудок, к тому же страшно холодно, что затрудняет дело. Надеюсь, что огонь противника прекратится. Русские вновь атакуют».
Когда в Петергоф вошли наши части, немцы его уже оставили. Только один пьяный немец спал под роялем в землянке. Об этом со слов очевидца написал в дневниковых записях писатель Павел Лукницкий, побывавший в городе 22 января 1944 года. «Так вот он каков сейчас – город, о котором мы тосковали два с половиной года!
Ни одного целого дома. Красная улица – только окаймленные заминированным снегом да изломанным хламом развалины домов. Взорванный мост. Разбитая гостиница. Ограда Верхнего парка – лишь каменные столбы. Большой дворец – руины, у руин разбитая бронемашина… Прудов нет – одни котлованы. В Верхнем парке нет ни Нептуна, ни других скульптур. Ворота к Красной улице взорваны и развалены».
Руины Петергофа
Повсюду мины. «Очень много хлопот доставил нам «страшный», как мы его называли тогда, овраг, который был расположен в нейтральной полосе» – вспоминал сапер А. Кузьмин: «Его разминировали девушки. Стоя на коленях, они проверяли каждый сантиметр западного склона, на котором говорят, было больше взрывчатки, чем земли».
После освобождения Петергофа 78 % жилищной площади оказалась разрушенной. Взорваны водонапорная станция и водокачка, разрушена канализация и электросеть.
Картину ужасающих разрушений дворцов и парков Петергофа одной из первых увидела М. А. Тихомирова, послевоенный главный хранитель музея. В письме к матери в эвакуацию она писала: «19 января взят Петергоф. Первый раз была там только 31 января. Родная, это до того кошмарно, что не найти слов. Большой дворец – руина без полов, потолков, крыши, без церкви и корпуса под гербом. От Марли – дымящиеся развалины, Монплезир превращен в дот, полуразрушен, изуродован, парки почти уничтожены. От этого даже плакать нельзя, просто каменеешь».
М. А. Тихомирова у изъятых из захоронений статуй каскада Шахматная гора, 1944 г.
«Какими бы средствами мы не обладали, для того, чтобы восстановить парк требуется не менее 75, а то и все 100 лет» – говорил на заседании 18 февраля 1944 года Н. Н. Белехов. Пострадали все фонтаны Нижнего парка. Не осталось следов от Дубка и Грибка, Фаворитного фонтана. От Марли остались только стены. Увезена медь с куполов павильона Воронихина. Панели из карельской березы из Коттеджа найдены в блиндаже, там же разбитые камины, бюсты Николая I и его детей. Нижняя дача Николая II подорвана так, что от нее остался один строительный мусор. Взорвана башня Розового павильона. В верхнем этаже Бельведера – пробоины. Гранитная лестница разобрана, устроены настилы. Срезаны и увезены свинцово-промежуточные трубы фонтанного водовода. Большой каскад разрушен, от Львиного каскада осталось пять колонн. Полностью уничтожен Английский парк.
Понадобилось много времени и сил для того, чтобы восстановить разрушенный город, возродить дворцово-парковый комплекс Петергофа.
Установка возрожденного Самсона. 1947 г.
19 января 1944 г. Среда. Перед рассветом два полка 63-й гвардейской стрелковой дивизии (полковник А. Ф. Щеглов) одновременной атакой с фронта и тыла штурмом овладевают Вороньей горой – ключевой позицией немцев на красносельском направлении (к.4).