За бортом парома неторопливо проплывают скандинавские пейзажи, тяжёлое, низкое, серое небо. Серое, холодное море и холодная полоска берега между ними — мечта. Иметь бы здесь домик на берегу, чтобы по вечерам сидеть у камина с Аней, слушать шум моря и стук её сердца.
Аэропорт Хельсинки Виктор и Елена.
— Боже мой, ты нисколько не изменилась, а ведь лет десять уже прошло.
— Да, лет десять. Ты тоже всё тот же. Морщин только, немного добавилось.
— Спасибо, но это не правда, я каждый день бреюсь и вижу в зеркале, что время идёт.
— Тебе даже на пользу. Некоторые люди становятся красивее с возрастом — ты один из них.
— Ладно врать-то, а то поверю. Жаль, что ты только проездом. Может, денёк другой побудешь у нас? Илма была бы рада, попарились бы вечерком, а? С ней только ты можешь потягаться, по-русски с веничком. Когда ты последний раз парилась по-настоящему?
— Это правда, с Илмой лучше всего, и парилась я уже… Не помню когда.
— Вот видишь, а у меня всё готово, и домик там же на берегу озера и банька в порядке. Я на улице большую купель организовал, с ледяной водой — мечта. И венички берёзовые и квас, как ты любишь. Давай? А потом по рюмочке «столичной» из морозильничка… у меня такие солёные огурчики в этом году получились — закачаешься, с хренком. Ну? Уговорил?
— Уговорил, но не сейчас, надо сделать дело, а потом обещаю — обязательно приеду.
— Эх, как жаль. Ладно, но если не приедешь — помогать больше не буду. Давай, перекладываем картины. Ого, современные, зачем тогда я нужен?
— На всякий случай, вот в этих двух, внутри, спрятаны старые.
— Понятно. Дорогие?
— По пятьдесят тысяч долларов каждая.
— Это примерно по сорок тысяч еврейских рублей — понятно.
— Что за еврейские рубли? Евро что ли?
— Да, мы тут так шутим. Ну, расценки ты знаешь. Сама как всегда на автобусе?
— Да.
— Правильно, а встречаемся, как обычно в Сафпороге?
— Да, всё как обычно, на старом месте. Ну всё, я пойду, сдам машину обратно в прокат, а ты езжай потихоньку — удачи.
— Как же я рад, что ты снова появилась, прямо помолодел на десять лет.
Кабинет Брагина
— Слушаю
— Георгий Николаевич, к Вам Резников
— Пусть заходит. Да, Миша, что у тебя?
— Тарханова сегодня ночью въехала в Россию, через Финскую границу, и при ней не было никакого багажа. Въехала на автобусе, но до первой остановки не доехала. Там её ждали наши ребята, после наводки с таможни. Автобус приехал по расписанию, но её в нём не было, сошла где-то по дороге и они её потеряли. Всё.
— Значит не только Голландцы раззявы?
— Да, очень грамотно всё делает.
— За мастерской и квартирой смотрим?
— Так точно, но уверен, она там не появится.
— А телефон?
— Выключен, я говорю, всё делает очень грамотно.
— Мы, что-то упустили? Она суперагент что ли?
Брагин с возмущением смотрит на своего сотрудника.
— Нет, Миша, она просто художник. Давай накрути хвост своим людям, пусть работают. Разбаловались…, только бизнесменов крышевать мастера, да водку жрать? А чуть, что посерьёзнее, сразу — упустили. Это баба Миша, баба, а не Джеймс Бонд. Идите и работайте, а то разгоню к чертям собачьим.
Кабинет Брагина через десять дней.
— Резникова ко мне.
— Вызывали?
— Да, есть новости о Тархановой? Выставка сегодня вернулась в Москву. Она нас кинула что ли?