– Надо же, у меня поклонники есть.
– Да. Поклонницы, целых две.
Она обняла меня, и повалилась вместе со мной на кровать. Лежали мы лицом друг к другу, при том весьма близко.
– Маму на бой позовёшь?
– Ты лучше первую поклонницу позови. А то она совсем уже непослушная стала. По утрам уходит не пойми куда, своевольничает, хамит и издевается.
– Тебе разве не нравится?
– Куда ты ходила, деятель малолетний?
– Да в магазин за продуктами я вышла. Задержалась, да. Но ничего же серьёзного не произошло? Записку я твою нашла кстати.
«А про отца я ей и не рассказал. Думаю, не стоит сейчас расстраивать девочку. Потом как-нибудь»
– Да, всё просто прекрасно. Есть планы на день?
– Конечно, есть. Скоро экзамены, а у тебя смена в ресторане.
– Вечерняя же! И ты можешь до вечера подождать с подготовкой.
– Ну, может и могу. И что ты предлагаешь?
Вместо ответа на поставленный вопрос я поцеловал её в губы. Этого стоило от меня ожидать, но она видимо потеряла бдительность.
– Не совсем поняла к чему это…
– Ну, давай ещё раз тогда.
Я получил согласие в виде лёгкого кивка головой, и вновь совершил своё злодеяние. Занятие пришлось обоим по душе, и мы решили остановиться на этом.
*****
Жизнь – замечательная вещь. Особенно тогда, когда она поворачивается к тебе лицом. И это лицо не имеет ни длинных клыков, ни рогов на лбу. Даже коварной и лишённой сочувствия улыбки не наблюдается. У этого лица была своя улыбка, как и у многих других. Она вся такая снисходительная, добрая и совершенно искренняя. Настолько идеальная и красивая, что было бы глупостью считать её настоящей, и уж тем более глупо попадать под её влияние. Я никогда не был таким наивным как все, да и моему оценочному восприятию позавидовали бы многие, но…очень сложно сомневаться в этом лице, особенно когда его можно не только почувствовать или увидеть, но и потрогать. И это лицо уже очень долго находится напротив моего. Алеся априори не могла притворяться, это лицо не маска, не бумажная фигура. Оно настоящее. И улыбка такая же настоящая. Прежнего меня бы не впечатлила подобная кутерьма. Однако длительные скитания, отчаянье и многочисленные удары судьбы сделали меня слабее. Но в данный момент я об этом не жалею. Я очень часто совершал отвратительные поступки, за которые мне может даже отчасти стыдно. И я всё чаще и чаще задаю сам себе вопрос. А где бы я был, если бы не совершил всего этого? Мне светило лет десять в лучшем случае, но с такими, как я, наши власти не возятся, а просто пускают в расход. Отвозят ночью в лес, и стреляют в затылок. А если неугоден больше обычного, то в лицо. А вся эта череда на редкость странных происшествий привела меня сюда. И у меня есть собственное жильё, пусть и съёмное. Старенькая двушка сталинских времён, но зато своя, снятая за свои деньги, нажитые относительно честным способом. Всё-таки Валера-официант получает не так много, как тот Валера, который дерётся за деньги. Я теперь живу не на улице, не в старом подвале, а в квартире. И сплю я не на подстилке или старом матрасе, а на хорошей мягкой кровати. И рядом со мной не валяется наркоман со стухшими венами, а красивая девочка-выпускница. И не просто подобранная мною девчонка, а хорошая любящая девушка. Конечно, теперь со мной не дружат люди в твидовых пиджаках, я не тусуюсь с богатыми пижонистыми парнями, которые в случае опасности прячутся за папину юбку, и тому подобное. Но может оно и к лучшему? Изменения в жизни уже произошли, почему их не может быть немножко больше?
– О чём задумался? – прервала мой немой монолог Алеся.
– Думаю о случившемся со мной за последние годы.
– И до чего додумался?
– Я пришёл к выводу, что всё просто замечательно. Мне даже не нужен алкоголь или наркотики, чтобы оставаться счастливым.
– Ну, за алкоголь неправда. Кто вчера выжрал бутылку рисовой водки?
– Мы. Не помнишь что-ли?
– Не мы, а ты. Я три рюмки выпила только. А ты сам всё выпил, и начал раздевать меня.
– Леся, мы взрослые люди. А взрослые люди не осуждают чужие пьяные выходки, особенно такие мелочные, как эта.
– Самое интересное, что если бы ты всё не выпил сам, я бы первой начала предпринимать подобные действия.
– Вот видишь, какой я заботливый. А ты наговариваешь!
Меня погладили по сильно отросшим волосам, почесали затылок, и заглянули в мои жёлтые, словно янтарь глаза.
– Ты уже встречался с Антоном?
– Да. Бой через десять дней, дату назначили. Будет другая арена, и регламент иной. Будет пять раундов, по две минуты каждый. Призом станут две тысячи долларов.
– Сколько?! Две тысячи? Обалдеть! Это очень большие деньги.