— Константин, ваш ответ?
— Не знаю.
— Итак, Олег, ваш ответ принят. Иии… Вы совершенно правы! Поздравляю вас!
Мы с ним вышли на середину зала. Клика, находящаяся в зале, аплодировала. Я победил? Не верю! Не может быть! Однако это факт! Понятное дело, что эти овации не более, чем требование. Возможно дай им волю — и меня бы освистали. Но пока нет.
— Константин! Подойдите! — ведущий пригласил моего соперника.
Он подошёл. Ведущий пожал ему руку, зал зааплодировал.
— Вы играли очень достойно! Вы проиграли в самом конце. Возможно, вам повезёт в следующий раз. Я от лица компании «Альфа-медиа» выражаю благодарность.
— Спасибо, — сухо и безэмоционально ответил Константин.
— И ещё раз — аплодисменты! — после чего сделал улыбку и начал махать правой рукой в жесте прощания.
Нам пришлось сделать тоже самое. Потому как в наушник прошептали «Повторяй за ним, умник!». Ладно, продолжим по вашим правилам. Затем потух свет, операторы с камерами разошлись, зрители в зале встали и начали уходить. Мы же стояли до последнего зрителя. Когда и он ушёл, к Константину подошёл охранник и попросил следовать за ним. Я с Хипштейном остался один на один.
— Пошли.
Мы с ним пошли куда-то в другую сторону. Вглубь студии. За антуражем того зала, в котором мы сидели, демонтировали аппаратуру, декорации. Далее мы пришли в гримёрку, где Яков уселся на стул, мне жестом намекнул на то, что стоит закрыть дверь. Ну закрыл, дальше? Он начал снимать грим, рукой показал на стул рядом с ним.
— Ты готов завтра лететь?
— Это не шутка?
Он резко зыркнул на меня глазами, а затем вернулся к занятию с гримом.
— Нет, всё серьёзно. Там тебе всё объяснят.
— Ну тогда готов.
— Тогда завтра утром, примерно к десяти утра, подходи сюда. Я буду ждать.
***
— Итак, Олег, ваш ответ принят, — вещал Яков с экрана телевизора. Иии… Вы совершенно правы! Поздравляю вас!
«Ура! Он всё-таки смог!». От радости у Ольги затрепетало сердце сильнее обычного.
«Он добился своего» — думал Андрей Степанович, находясь у себя дома. Ольга жила отдельно, и ему иногда её не хватало — дом резко опустел. Хотя Андрей думал, что он к этому готов.
«Он сделал это!» — на глазах Марии Хипштейн, в девичестве Миронова, появились слёзы. Она была искренне рада, что Олег победил.
«Так, Яша, тупень ты наш. Стоило тебе довериться» — думал глава рода Хипштейнов. «Интересно, что теперь нас ждёт? Чем это всё обернётся?». С такими мыслями он встал со своего кресла в кабинете и подошёл сначала к портрету своего отца, предыдущего главы рода, а затем к окну. То, что жизнь в городе поменяется, он не сомневался. Но в какую сторону — вот эта неопределённость его лишила покоя.
Глава 11: Ответы.
На следующий день, утром, я проснулся в хорошем настроении. Эх, наконец-то можно не думать о том, что придётся опять кого-то гасить. Жаль, что победитель всё же один — Костя неплохой мужик.
Попробую позвонить Ольге. Тишина. Толи связь, толи ещё какая проблема. Ладно, пора собираться. Стоп, а что ещё надо? Хм. Ладно, еду с тем, что есть. Выход и…
— Здравствуйте, Олег, прошу, — говорит мне высокий темнокожий водитель, одетый в пуховик с высоким меховым воротником, открывая дверь внедорожника. Ну хорошо, залез. А внутри уже сидел Хипштейн.
— Залазь.
В машине теплее — на улице уже снег улёгся. Особенно учитывая тот факт, что это Сибирск-на-Оби. А за окном октябрь. Сел, закрылась автоматически дверь, и мы поехали.
— Будешь что из бара?
— Не, спасибо, — отказался я.
— То есть ты не… будешь? Ладно, твоё право.
Выражение лица его морды давало понимание, что он не очень-то рад моей победе. Но вынужден мириться. Далее он налил себе «Хорводы"(минералка!), выпил.
— Значит так: ты — победил, но ты ещё не гражданин Верхнего мира. Понял? — и зачем-то ткнул меня пальцем.
— Это понятно. Что-то ещё?
— Ты мне не нравишься!
— Взаимно.
Тот аж поперхнулся. Видимо, я первый, кто так ответил. Будет тебе уроком, сноб!
— Потом поговорим, — и продолжил кашлять.
Мне на него было абсолютно безразлично. Мы ехали ещё пять минут. Затем куда-то завернули. И спустя ещё минуту мы остановились. И, прежде, чем дверь открылась, он сказал мне:
— Веди себя так, как и положено победителю! Я сам всё скажу!
— Господа, мы в порту! До следующего года, господин Хипштейн, — сказал нам водитель.
Несмотря на холод народу было очень много. Мы вылезли, толпа нам скандировала. Мне было неловко от вспышек, яркое солнце, усиленное отражением от снега, слепило глаза. Я жмурился, хотя надо было быть улыбчивым, весёлым. Но не мог.