Будучи требователен к себе, Третьяков упорно, не щадя сил, работал над каждой из поставленных перед собой задач. Идеальный супруг, идеальный благотворитель, идеальный предприниматель, он был к тому же идеальным ценителем прекрасного. Идеальным не в смысле «лишенным недостатков», но в том, что старался достичь идеала во всех своих ипостасях, — насколько этот идеал был достижим.
Обычно человек воспринимает жизнь на том уровне, который соответствует степени его внутреннего развития. Пустой, поверхностный человек будет замечать только внешнее, наносное. Человек глубокий станет искать соответствующей глубины в окружающем мире. Довольно редко бывает, чтобы одна личность обладала «двойным зрением»: оглядываясь вокруг, видела бы и то, что происходит на поверхности, и то, что творится в глубине. П. М. Третьяков подобным зрением обладал. Он был тем редким типом, которому удавалось сочетать в воззрениях на мир идеализм — и прагматизм, наивность познающего мир ребенка — и опытность взрослого. Именно это соединение несоединимых качеств позволило Третьякову во многом добиться того самого совершенства, которого он так искал всю жизнь.
Те же искания совершенства сопутствовали Третьякову в общении с людьми.
В то время как веселый и общительный Сергей Михайлович устраивал многолюдные приемы и балы, сдержанный и замкнутый старший брат запирался в кабинете и занимался там делами фирмы или же читал книги. И дело не в том, что он не любил и не искал общения с людьми: у Павла Михайловича был собственный, устойчивый круг друзей и весьма немалое число знакомых. Скорее, играло роль особое качество, развившееся у него с юных лет, — упорство в достижении однажды избранной цели. Упорство это было высшего порядка.
Многим людям, чтобы добиться состояния душевной полноты, как воздух необходимо общение. Так, Сергей Михайлович не мог «вариться в собственном соку». Ему были нужны другие люди: с разными характерами, с различными вкусами и мнениями, из которых, как из разноцветной смальты, выкладывалась мозаика его собственного мировидения. Сестра Софья в письме к Павлу Михайловичу писала о Сергее: «…взгляды и мнения у него большею частью заимствованы у других»[165]. В шумной компании Сергею Михайловичу было легко и уютно — гораздо уютнее, чем наедине с самим собой.
Не таков был Павел Михайлович.
С детства привыкший оставаться один, когда семейство уезжало на прогулку, научившийся глубоко анализировать свои мысли и поступки, выстраивать их в логически четкую систему, в 18 лет Павел Михайлович был почти уже сложившейся, самодостаточной личностью. Общительность не входила в число его достоинств. Напротив, в одном из писем 1878 года он говорит: «…не видать людей может быть иногда даже приятно»[166]. Наибольшей душевной полноты, наивысшей степени гармонии Третьяков достигал, оставаясь наедине с самим собой. Частенько, уже будучи «семейным» человеком, он запирался у себя в кабинете, занимаясь чтением, реставрацией картин или же отвечая на письма. А летом, находясь на даче, Павел Михайлович по воскресеньям «…после завтрака брал маленький чемодан с бутербродами, бутылкой молока и книгами, один уходил в лес до вечера и, забившись в глушь, весь день читал»[167]. П. М. Третьяков, в отличие от младшего брата, легко мог переносить одиночество благодаря живости ума, наблюдательности и склонности к постоянной работе над собой.
Больших компаний Павел Михайлович не любил: они мешают воспринимать мир в его целостности и гармонии. Чем больше разных людей собирается в одном месте, тем больше создается эмоциональных «помех»: возникают зависть, лесть, неприязнь, борьба за лидерство, неприятие позиций и столкновение интересов… В шумной компании гармония единства почти недостижима — за исключением тех случаев, когда кто-либо из членов собрания ее транслирует: через музыку, живопись или звучащее вслух слово. Большим сборищам Третьяков всегда предпочитал общение с глазу на глаз или собрания немногочисленных единомышленников. Третьякову нравилось бывать среди людей, разделяющих его интересы и эстетические предпочтения и не пытающихся навязать ему собственные представления о жизни (ниже об этом будет сказано подробнее). Но даже и среди них он всегда держался «в стороне», редко участвуя в общем разговоре. Причиной этого была не скромность и не отсутствие собственного мнения. Мнение у Третьякова было: взвешенное, четкое и логически обоснованное. Просто… в любой компании, где оказывался Третьяков, полнее всего проявлялся его дар наблюдателя. Павел Михайлович далеко не всегда хотел, чтобы его вовлекали в общее веселье: ему было гораздо интереснее наблюдать, а не участвовать.