Он прерии пересекал,Он плыл в океанские дали…Но сон повторился опятьПодробно, до каждой детали.
…Лачужка в убогой глуши —Подобие ветхое дома, —А рядом согбенный старик,Совсем как давнишний знакомый,Его приглашает войтиИ низкую дверь открывает, —И входит Володя в сияющий храм,Каких наяву не бывает.
Измерить его высотуНельзя —Он уходит всё выше…А справа – какая-то лестница в нише.И он уже вверх по ступенькам бежит,По узким и шатким,И слышит:Старик припускается следом.А мальчикБежит всё быстрей, на пределе дыханья…
И вот он на крыше какого-то зданья…Но крыша ли это?С обеих сторонВздымаются ввысь небывалые башни,Теряясь во мгле…И особенно страшноТуда поглядеть, где, светясь изнутри,Над черным провалом стоит балюстрада…
Но вот его спутник —Он ласковым взглядомЕго к балюстраде зовет подойтиИ, облокотившись, становится рядом.
И вот, осмелев, наклоняется онНад той,Не имеющей основаньяСтеной —И созвездья, красу мирозданья,Он видит внизу, далеко под собой…И в этот же миг обрывается сон.
И вот с этой самой порыЕго мир разделилсяНа тот, что вовне – для других,И на тот,О котором бы он не решилсяПоведать словами.
И он рисовал непрестанноТо храмы, огромные, как города,То городаИз одних только храмов.
Ах, как же он редко туда попадалВо сне…А потом просыпалсяСчастливым, как Ангел,И долго ещеВо власти тех снов оставался.
Но как же со всем этим быть наяву?Он мыслил довольно сумбурно…И все же с упорством —Не раз и не два,А трижды срезался он в архитектурный.
– Афина Паллада[1], – смеялся отец, —Тебе преградила дорогу в масоны.И тут исподволь предложил вариант:– Давай, брат, масонов менять на кессоны.
Так, может, и вправду судьба его —Строить мосты?И храм – это образ мостаМеж землею и небом…
А вот и Мартын!..Как давно я здесь не был…Наверное, встречи заждался и ты.Ну, дай на тебя поглядеть —Нет другого такого на свете!И солнце всегда над тобой по-особому светит!В восторге, должно быть, оно от твоей красоты…. . . . . . . . . . .
…По будням здесь нет никого,Кроме нищих у входа.И только по буднямОн дышит здесь той же свободой,Как в храмах нездешних…И разве что с легкой усмешкойЗа ним наблюдаютОбычно бесстрастные лики святых…
Тут женщину он замечает,По виду – из самых простых.
…Так бедно одета,Но как же непринужденноОна, погрузившись в себя,Сидит на скамье у колонны…Какое спокойствие веет с лица —Так дочь пребывает в пределах отца.
– Но где же я видел ее?Да она из прислуги из нашей!Конечно, – вторая кухарка Дуняша.И чтобы ее не смутить,В боковую он выскользнул дверь.
…Закатное небо расцвечено розами…– Схожу-ка в Покровский теперь!. . . . . . . . . . .
Пешком от Таганки дойти до АрбатаДля Дуни не труд, а забава.Идешь – как летишь между храмов,А храмы и слева, и справа!Закат, как багряный венец,Полыхает над ними!Неужто роскошнее будетВ небесном Иерусалиме?
И радость такая, как в детстве далеком,Тут в сердце взыграла,Как в детстве, когда ее крошка МатронаСмеясь, обнимала,Ласкала, голубила:«Дунюшка-Дуня, сестренка моя,Ах, как же Господь тебя любит!Ах, как же люблю тебя я!»
Вбегает Дуняша в каморку,Где спит она вместе с Настасьей.Да что же случилось?Откуда оно —Ощущение счастья?
И тут до того захмелела,Что в зеркало глянула смело.Ведь дело идет к тридцати —А все-то она не стареет,И темная кожа ее потихоньку белеет,И вот уж совсемНе похожа она на шкелет —Накушалась досыта барских котлет.. . . . . . . . . . .
– Ты где загуляла? —Кричит ей Настасья.– Давай, шевелись!У нас тут такое творится!Закончилась легкая жизнь.Двум барыням сразуТеперь нам придется служить —Решила Мария ГригорьевнаСына женить.
Спокойно, как мертвая,Дуня спросила:– Так свадьба назавтра?– Назавтра смотрины!Сдурела ты, что ли, совсем?За работу берись!Ждем завтра к обеду невестуС мамашей-княгиней.. . . . . . . . . . .
вернуться
1