"Там слишком много грустного и несправедливого", — вспомнил я. Двойник не стал говорить мне об этом. Но это и так понятно…
Тогда где они? Где эти несчастные? Так и ходят, как неприкаянные, по свету? Среди живых?
Нет, наверное, куда-то они все-таки попадают. А вот куда?
Чего мне бояться? И к чему, возможно, готовиться?
Как же это все-таки… дико. Господи, мне тринадцать. Не шестьдесят, не восемьдесят — тринадцать. Это в конце концов просто нечестно.
Но у меня хотя бы есть шанс. А у других?
Я поднял голову и, нахмурившись, посмотрел вверх. Будто звезды были виноваты во всем, что случилось со мной и с другими. Я ожесточенно посмотрел на них, точно ждал ответа. Но они молчали, как впрочем, и всегда.
А мне показалось, что я что-то уловил. Какая-то мысль тоненькой ниточкой потянулась до моего сознания, но так и не дотянулась до конца. Как я ни вглядывался в яркие искорки холодного космоса, так ничего и не понял.
Я оглянулся на спящих брата и сестру, а потом снова повернулся к окну. На стекло с внешней стороны села большая черная муха. Я провел пальцем по тому месту, где она приземлилась. Муха осталась на месте, меня она не испугалась. Я понял, что она вообще меня не видела.
Я покачал головой и сел на подоконник.
— А ты чего не спишь? — удивилась Юлька, проснувшись и увидев меня все там же, на подоконнике. Я просидел там часа четыре или пять. О чем думал — не помню.
— Не знаю, — честно признался я.
— А тебе там не холодно?
— А мне не бывает холодно.
— А я что-то есть хочу сильно… А он чего дрыхнет? — недовольно спросила меня девочка, решив разбудить брата немедленно.
— Не надо, пусть спит, — сказал я.
— Так нам же ехать…
— Можно и попозже. Не с утра же ехать.
Мы пошли в кухню, к милому родному холодильнику.
— А ты… не хочешь ничего съесть?
— Лапшичку, например, — пошутил я.
— Да нет. Может, бутер какой.
— Так! — крикнул из комнаты Пальма. — Вы там лопать собрались, да? Без меня! Ну, знаете, это нечестно!
— Проснулся, — сказал я. Пальма тут же подтвердил, что он проснулся — пришел к нам и сел на свободный табурет.
— Мне тоже сделай, ага, — попросил он Юльку.
— Сам сделай, — сказала она. — Без рук, что ли?
— Никакого уважения к старшим, — пробурчал мальчик и взял нож. Отрубил от колбасы довольно приличный кусок, потом еще один точно такой же, и третий — совсем тоненький. Юлька мрачно наблюдала за его действиями.
— Знаешь что? — сказала она. — Отрезай мне нормальный кусок.
Пальма засмеялся.
— Да это мне, — фыркая, сказал он. — Я не хочу сильно есть. Ты что себя накручиваешь? И задираешься, между прочим, тоже ты…
Мы съели всю колбасу, сложили половину картинки с тигренком, посмотрели какой-то прикольный сериал про икающего дядьку, которого вся семья пыталась хорошенько напугать. Его жена и дети все в квартире измазали красной краской, будто кровью, дочь перебросила через люстру веревку и повязала на шее, сын залез в ванну и тоже добавил туда краски, жена тоже отмочила что-то в духе этого, мы с Пальмой и Юлькой не видели, потому что трансляция сбилась. Ну и, в общем, когда этот несчастный пришел домой и весь этот кошмар увидел, они спросили, помогло ли ему это средство. А мужик сказал, что он теперь никогда в жизни икать не будет. Только заикаться.
Мы посмеялись и решили, что пора идти.
— Ты адрес-то помнишь?
— Помню, — сказал я. — Только это в другом районе.
— А как туда доехать, знаешь?
— Знаю, — соврал я. Ну, не совсем соврал. Я помнил, как туда можно доехать. Только смутно.
Ничего, доберемся.
Мы взяли на всякий случай мой рюкзак (вдруг пригодится?) и пошли к автобусной остановке. Пальма скептически посмотрел на меня.
— Ну, веди… Сусанин…
— Я не Сусанин, я — Кот, — попытался отшутиться я. Так, кажется, нам на девяносто первый… Или на сто тридцать… какой-то. О черт, забыл.
— Может, спросим? — осторожно поинтересовалась Юлька.
— Не, не, вспомнил! Девяносто первый, да!
— А сколько остановок? — подозрительно спросил Пальма.
Да откуда я знаю?!
— Ну, проедем немножко, выйдем и спросим.
Мы дождались маршрутки, я рванул дверь на себя. Мне уже не было страшно, что меня кто-то заметит. Наоборот, это было довольно весело. Пальма пропустил Юльку, потом на подножку запрыгнул я сам, а мальчик зашел последним. Водитель недовольно покосился на нас, я даже не понял почему; очевидно, у него было плохое настроение. Я сел на свободное место, над колесом, мое любимое, а Пальма шепотом сказал:
— Все равно сейчас сюда сядут. Садись на меня.
— Потом, — кивнул я.
Мы проехали четыре или пять остановок. Какая-то собака перебегала дорогу прямо перед нами, весело маша хвостом. Благополучно.
— Долго еще? — спросил мальчик. Я осмотрелся.
А где это мы?
— Не очень, — сказал я, надеясь, что узнаю это место попозже. На следующей остановке в салон влезло еще человек пять, и мне пришлось сесть Пальме на колени. Юлька хихикнула. Я засопел и отвернулся к окну.
Картина за ним была довольно милая, но неизвестная. Кажется, я тут вообще ни разу не был.
— Я что-то не пойму, — признался я.
— Что? Заблудились?
— Да нет, нормально все… — я заметил знакомый домик. Точно, я здесь был. Глеб тогда пошел к одному приятелю и меня взял с собой. А живет он как раз в этом доме, точно, и вот этот старый киоск рядом был. — Ладно, ерунда. Нам еще нескоро выходить.
— А ты обещал — скоро! Ты точно знаешь, куда ехать?
Я кивнул. Я очень люблю врать, и иногда я себя не контролирую. Но Пальме это знать не обязательно, тем более, что место это вполне знакомое.
Было знакомое. Скоро мы выехали в какую-то глушь. Через минут семь я покачал головой и повернулся к ребятам:
— Точно не сюда, — вздохнул я.
— Я так и знал — пробурчал мальчик. — Остановите на остановке! — крикнул он водителю.
— На какой? — пробурчал он. — По-русски выражайтесь!
— На следующей, — удивленно ответил мальчишка. Даже не подумал огрызнуться, настолько неожиданным было замечание водителя. Подумаешь, какой грамотный. Неужели он всех так поправляет? Хотя нет же! Перед нами человек десять кричало, чтобы он остановил на остановке, и никто не уточнял, на какой, и так было все понятно. Значит, этот субъект придирается только к нам. Может, он не любит молодежь?
А зря, подумал я.
Пальма довольно резко протянул ему двенадцать рублей. Водитель потянулся за ними, но я перехватил их первым и поднял руку. Таксист тоже поднял руку, пытаясь дотянуться до бумажки. Я тут же убрал ее вправо. Почти как с сигаретой, только смешнее. Какие у него глаза были, это надо было видеть. Размером с блюдца.
— Ты… дай сюда…
Юлька с трудом сдерживала смех, а Пальма вообще готов был расхохотаться. Что он и сделал, когда я скомкал десятку и бросил таксисту в ящичек для денег. Водитель, приоткрыв рот, обернулся на Пальму.
В общем, без комментариев. И так все ясно…
— Ну и куда мы заехали? — продолжая смеяться, спросил мальчик.
— Понятия не имею. Сейчас сядем снова на девяносто первый и поедем домой.
— Так нам не домой надо, — справедливо заметил он.
— А я не знаю, как отсюда ехать, — сказал я.
— Да не вопрос, — приободрила меня Юлька. — Везде же написаны маршруты.
— А с какой нам остановки ехать? С этой или напротив?
— Это ты меня спрашиваешь?
— Смотрите, — попытался рассудить Пальма. — Мы сели в маршрутку и ухали в другую сторону. Значит, нам надо уезжать с другой остановки, чтобы приехать, куда нужно.
Вот что значит логика… Только если бы еще знать, в какую сторону нужно ехать на самом деле…
— А может, нам просто надо на другую маршрутку, — не согласился я. — А уезжать надо с этой остановки.
— Может, — сказал Пальма.
— Да что вы заладили: может, не может! Надо спросить кого-нибудь, и все дела!