– С этим все в порядке, Боунз, – успокоил его Кирк и попытался сесть, но палата закружилась перед его глазами и он снова откинулся назад.
– Мистер Спок, – обратился он к вулканцу. – Вы получили мои распоряжения. Немедленно приступайте к обследованию экипажа. Применяйте любые методы, которые вы или Сола, или медперсонал найдете нужными применить. Расставьте повсюду сдвоенную охрану, чтобы никто не оставался в одиночестве, исполняя работу. Вы и Сола должны подстраховывать друг друга.
Ко мне можете обращаться только по вопросам службы.
– Капитан, – хотел было что-то сказать Спок, но передумал и, сделав Соле знак следовать за ним, направился к двери. Сола молча повиновалась, и Кирку показалось, что он то ли разглядел, то ли почувствовал поток, связующий уходящую пару. И Сола, и Спок противятся этому потоку, но рано или поздно они должны разобраться в самих себе, во всяком случае, капитан надеялся на это, веря в правильность своего выбора. А подсознательно у него промелькнула мысль о том, что подстроивший всю эту несуразицу рассчитывал только на Кирка, не принимая в расчет Спока. Но давало ли это какое-нибудь преимущество им троим или усиливало опасность?
Когда дверь за Солой и Споком закрылась, Маккой с недовольным видом спросил:
– Что у вас тут происходило?
– А какой диагноз можешь поставить ты, Боунз?
Обследуя Кирка сканером, Маккой фыркнул:
– Я давно уже поставил диагноз, которому не могу верить. Не был бы он вулканцем…
– Не был бы вулканцем?
– Да… Невероятно. Любовь, ненависть – все вместе в одно и то же время. Для вулканца это… Не знаю, что случилось. Подскажи мне.
– Ты угадал, Боунз.
– Но она же любит тебя! – Маккой тут же спохватился. – Прости. Но у нее это на лице написано. И мне показалось, что и ты ее любишь.
Кирк вздохнул и задумчиво проговорил:
– Боунз, а что, если она – первая настоящая любовь Спока? А у меня не первая и, надеюсь, не последняя.
Маккой тоже вздохнул:
– Так-то оно так, а все равно не верится. – И неожиданно спросил: Плохи дела?
– Плохи, – честно признался Кирк. Он почувствовал, что стимулирующий препарат сделал свое дело, и снова попробовал, на этот раз более осторожно, встать на ноги. В то же мгновение боль и слабость с прежней силой навалились на него, но Кирк не позволил доктору разглядеть всю меру его слабости: он смог встать и сможет двигаться, потому что должен. Не теряя времени, капитан стал одеваться.
– Меня следовало бы отдать под суд за одно то, что я позволяю тебе подумать о ходьбе.
– А мою вы проверяли, доктор? – официальным тоном спросил Кирк.
Маккой вздрогнул и признался:
– Я не хотел говорить об этом…. не решался. Да, я сравнил результаты проверки Добиуса с контрольными записями вашего мозга во время потери сознания. Были отдельные моменты, когда вашу осциллограмму вытеснили осциллограммы гейлбрейсовского и «Тотального Единств».
Кирк внимательно выслушал и спросил:
– Ну, и какая же из них победила? Маккой пожал плечами:
– Трудно сказать. Но мне показалось, что они обе как бы противостояли одна другой, создавая что-то вроде патовой ситуации. О полной увереннести говорить не приходится. Сейчас показания приборов нормальные, но то же самое можно видеть и у Добиуса… Джим, это вторая причина, по которой тебе запрещено покидать лазарет.
– Это первая причина, Боунз, по которой я не могу оставаться здесь, возразил Кирк. – Ты хочешь, чтобы я расслабился от безделья, заснул и был бы «схвачен» во время сна, если еще не схвачен?
Маккой с сомнением посмотрел на Кирка и неожиданно предположил:
– Джим, а что, если это уже произошло?
Кирк медленно продвигался по коридору. Каждый шаг требовал от него невероятных усилий, сам капитан мучительно искал ответ на вопрос: какое «Единство» завладело им – гейлбрейсовское или Тотальное. Правда, он не замечал в себе каких либо признаков ни того, ни другого, но, наверное, их и нельзя заметить. Может быть, они сделали свое дело и теперь держат его на прочной незримой нити и только выжидают время, чтобы включить свой тайный механизм воздействия. Кирк ясно вспомнил, что в его видении за него боролись две силы, приборы Маккоя подтвердили это. И до тех пор, пока не будет точного ответа на этот вопрос, Кирк не имеет права командовать кораблем. Как не имеет права доверять свой корабль кому-либо другому, в том числе и Споку. Не исключена возможность, что вулканцу больше, чем кому-либо угрожала опасность захвата со стороны «Тотального Единства», которое использует силы народа Солы в качестве катализатора. Кто знает, что таится в связке Спок-Сола или Сола-Спок: нежданная надежда, запланированная гибель?
Кирк добрался до спортивного отсека, вошел в павильон бассейна номер один. Наверно, было верхом безрассудства идти сюда, можно было встретиться с послом в апартаментах для особо важных гостей и бросить ему вызов. Но там Гейлбрейса окружала его многочисленная свита, а Кирку нужна была встреча с глазу на глаз. Обессиленный долгим переходом, он присел у края бассейна, мысленно произнес:
– Я здесь. Я жду тебя.
Через какую-то минуту в дверях павильона появился Гейлбрейс. Кирк хотел было встретить его на ногах, но передумал и сидя приветствовал посла вопросом:
– Итак, вы все-таки завладели кораблем?
– А вы ждали чего-то другого? – Жесткие, холодные серые глаза внимательно рассматривали Кирка, в них даже промелькнул немой упрек.
– Но вы пришли сюда с какой-то другой целью, а не для того, чтобы получить подтверждение уже известного вам факта. Не зря же вы поднялись с больничной постели в таком беспомощном состоянии.
– У меня нет выбора, – пожал плечами Кирк. – Вы захватили часть моих людей. Я хочу знать, сколько и кого?
– Вы надеетесь, что я вам отвечу?
– Я надеюсь, что вы их отпустите.
– Капитан, вам хорошо известно, что все корабли, попадавшие в этот сектор, были захвачены. И неужели вам не приходило в голову, что должно же быть объяснение тому, почему ваш корабль с моими людьми на борту все еще находится на свободе?
– Вы хотите сказать, что защищаете нас от «Тотального Единства», сражаетесь с ним ради нас?
Гейлбрейс улыбнулся.
– Не совсем так, капитан, – не ради вас.
– Но сражаетесь?
– Естественное состояние «Единства» – это постоянное стремление заполнить некий вакуум внутри самого себя. Так или иначе вакуум будет заполнен. Этим объясняется происходящий на ваших глазах захват корабля, а, может быть, и… всей Галактики. Да, я сумел перетянуть на свою сторону часть ваших людей, но не всех. Всех я попросту не мог спасти.
– Значит, другую часть моего экипажа захватило «Тотальное Единство»?
Гейлбрейс молча кивнул.
– Каким образом я смогу предотвратить захват всего экипажа?
– Никаким. Это не в ваших силах.
– Значит, в ваших?
– Во всяком случае, я так считаю. Но боюсь, вам не понравятся мои действия.
– Этим самым вы хотите сказать: я так или иначе буду захвачен вашим или «Тотальным Единством», что мне оставлено только право выбора – перед каким захватчиком поднять руки?
– Сказано очень грубо, но, по существу, верно.
– А если мне все-таки удастся избежать…
– Не удастся, капитан. Испытание уже началось, идет полным ходом, его нельзя остановить. Этот корабль, эта планета под вами, может быть, и не похожи на поле сражения, где решается судьба Галактики, но я говорю правду.
– Но ведь вы же против «Тотального Единства».
– Капитан, я не против, я за эволюцию. Но как сказал человек, обрекший вас на эти испытания, в эволюции бывают и тупики. Кто-то из нас двоих, капитан, либо амеба, либо динозавр. И нам с вами предстоит узнать истинную сущность каждого из нас.
– А что потом?
– Если вы окажетесь амебой, то придете ко мне и станете частицей будущего, а я пойму, что настал решающий момент, и «Единство» завладеет всей Галактикой еще при моей жизни.
– Вы рассчитываете на союз с «Тотальным Единством»? – слегка удивился Кирк. – У тоталитариев есть и способы, и средства. У меня ничего нет. Но насилие? Я готов согласиться с тем, что ничего не знаю, но зато твердо знаю, что насилие – вчерашний день.