— Говори, — сузил глаза Юнус.
Мартирос остановил лошадь и поднял кверху указательный палец. Подъехали остальные разбойники.
Мартирос вздохнул, набрал воздуху в легкие и начал:
— Когда-то, давным-давно, родился на свет… — он обвел всех взглядом, — человек по имени Бабишад… — он посмотрел на Бабишада. — Нет, не ты… это давно было… не ты, но очень на тебя похожий. Это был жестокий человек, храбрый, но глупый, прямо скажем, безмозглый… он всех хотел уничтожить… при одном только его имени людей бросало в дрожь… но шли дни, и он чувствовал, что все пустое, что придет время и он умрет, то есть перестанет существовать и от него ничего не останется, подумайте-ка сами, какая это страшная вещь — конец. И тогда Бабишад женился и породил двух сыновей. — И Мартирос показал на пальцах — двух. — Для своих детей он был готов на все, ему хотелось продолжаться в них после своей смерти… — Мартирос перевел дух. — Бабишад умер, каждый из этих детей женился и, в свою очередь, породил пять или шесть, не помню точно, детей. — Мартирос поднял в воздухе растопыренную пятерню и сделал знак Аль-Белуджи, чтобы тот последовал его примеру. Аль-Белуджи послушно растопырил пальцы. Мартирос продолжил: — Итак, Бабишад уже жил, продолжался в этих двенадцати людях. Потом каждый из этих двенадцати бабишадовских отпрысков женился и, в свою очередь, породил по пять-шесть детей…
Мартирос посчитал на пальцах и дал знак Юнусу, Бабишаду, Аламе, Мустафе и Хара-Хире, чтобы те тоже подняли в воздух пятерню. И, увидев разбойников с поднятыми руками, Мартирос повеселел.
— Вот уже Бабишад живет в ста людях… Да-а-а… Каждый из этих ста, в свою очередь, родил пять-шесть детей, и стало их, Бабишадов, таким образом пятьсот. Но по старой памяти они продолжали убивать других людей, не зная, что это их кровь, брат или даже отец… Бабишад жил в пятистах людях и сам себя убивал, потому что был смелым, храбрым, скажете?.. Нет, глупым был, ибо не убивать — разумно…
Он опустил руку, а разбойники еще продолжали стоять с поднятыми вверх руками, слова Мартироса медленно проникали в их сознание, и они стояли немного оторопевшие. Это воодушевило Мартироса, в глазах его мелькнуло что-то лукавое-прелукавое. Мартирос заметил эту перемену в себе, и ему стало неприятно (вот так вот и прет всегда из тебя вместе со всем хорошим всякая пакость). Потом Мартирос резко сказал каждому в отдельности, тыкая в каждого пальцем:
— Ты… ты… ты… ты никогда не смотрел человеку в лицо, когда убивал его?.. ты не заметил сходства с собой?.. не убиваешь ли ты самого себя?..
И все, как заговоренные, с поднятыми руками медленно повернули головы к девушке.
Первым очнулся Юнус и, улыбаясь, снова погрозил Мартиросу пальцем:
— Лисица… от трусости весь твой ум… Ты, может, еще скажешь, что мы с тобой тоже Бабишады?..
Юнус загоготал, ударил лошадь каблуками и пустил ее вскачь. И долго еще вдали слышался его хохот.
В сгущающихся сумерках едва можно было различить силуэты всадников. Всех в сон клонило, но больше всех хотелось спать Хара-Хире. А пленница мешала ему спать на ходу. Он ударил Мартиросову лошадь сзади — «Стой!». Хара-Хира снял девушку со своего коня и посадил ее к Мартиросу. Девушка обеими руками обхватила Мартироса за спину, и Мартирос почувствовал, что больше ни одной секунды он не будет один, сам с собой. Не оборачиваясь, он почувствовал ладонь девушки, каждый палец в отдельности… Потом почувствовал ее теплое дыхание и колени, изредка касающиеся его.
— Как тебя звать? — шепотом спросил Мартирос, но ответа не получил, а, может, не расслышал, потому что в ту же минуту раздался окрик Юнуса:
— Пошевеливайтесь!.. Порожняком едем, позор!..
Хара-Хира стегнул сзади Мартиросову лошадь.
— Пошевеливайся, н-но-о-о…
Алама встревоженно кружил вокруг Юнуса, потом приблизился к нему:
— Они мешают нам… прикончить их надо, Юнус…
Юнус покачал головой — «нет».
Алама посмотрел на Юнуса пристально и захотел понять его.
— Думаешь, они похожи на нас?.. — осторожно спросил он и, не получив ответа, продолжал: — Девушка и наш Мустафа на одно лицо, ты заметил?
Юнус сделал вид, что не слышит его, Алама медленно отъехал.
Немного погодя к Юнусу подъехал Хара-Хира и сказал ему, помотав головой:
— Ну-ка, Юнус, на мои уши взгляни…
Юнус удивился:
— Что тебе нужно?..
Хара-Хира показал на свои уши.
— Ну? — недовольно пробормотал Юнус.
— Целый день смотрю на уши Мартироса… Еду за ним и смотрю… Точь-в-точь как мои…