И Мартирос сказал вслух:
— Напрасно ты прервал меня, Томазо, честное слово, если бы ты дал мне договорить, все было бы в порядке… Они бы меня поняли… Ведь то, что я говорил им, было так логично и разумно, и всем бы пошло на пользу…
Томазо затолкал Мартироса в фургон и стегнул лошадей. Фургон сорвался с места, Мартироса швырнуло на пол. Мартирос поднялся, встал рядом с Томазо и сказал мечтательно:
— А хорошее было представление, скажи, Томазо?..
Томазо поглядел на него, и в глазах его запрыгали смешинки:
— Просто замечательное… А если мы, бог даст, унесем ноги отсюда, я скажу, что это было самое лучшее представление в моей жизни…
— Я думаю, ты поторопился… А где Баччо, где остальные?..
— Остальных давно след простыл. — Томазо оглянулся и присвистнул. — Погляди, сколько всадников мчится за нами…
— Кто такие? — спросил Мартирос.
— Наши зрители.
— Что им нужно?
— Хотят досмотреть конец представления и поаплодировать нам…
— Это не зрители, это стражники, — сказал Мартирос.
— Неужели? — усмехнулся Томазо. — Стражник тоже зритель.
Фургон швыряло по сторонам.
Томазо почему-то все смеялся, то ли от быстрой езды, то ли выходка Мартироса его так рассмешила.
Расстояние между фургоном и преследователями быстро сокращалось.
— Это я виноват, я забыл тебя предупредить, — по слогам прокричал Томазо, — чтобы ты особенно не увлекался своими философскими… — Томазо закашлялся… — рассуждениями…
— Почем мне знать, сколько места занимает условность в сознании людей… И как она срабатывает в различных частях света… Поэтому, если хочешь знать, лучше сидеть на одном месте… — тоже раскашлялся Мартирос.
— Ничего, это тебе будет наукой в следующий раз… — Томазо посмотрел через плечо и воскликнул с радостной обреченностью: — А впрочем, один черт, все равно надо выговориться, раз уж приспичило…
Томазо стегнул лошадей и повернул фургон на узкую дорожку, ведущую в лес…
Фургон проехал между деревьями метров сто с ужасающей скоростью и на втором повороте перевернулся. Мартироса выбросило из фургона, он пролетел несколько метров в воздухе и очутился в овражке. А Томазо швырнуло вперед, и он оказался на крупе лошади. Лошадь сначала опустилась на колени, потом взвилась и устремилась вперед, унося на себе Томазо.
Мартирос на четвереньках пополз в лес.
6
Проснулся Мартирос от боли. Колени были разбиты в кровь и ныли. Брюки из длинных превратились в короткие. Мартирос с трудом поднялся, отряхнул одежду и удивился, что еще может двигать руками и ногами. И что все у него на месте. Он хотел было вернуться к фургону, но, поразмыслив немножко, решил, что в этом нет никакого смысла. Все равно Томазо там нет, он или убежал, или его уже поймали. Надо осторожно продвигаться вперед и не спеша все выведать. Надо разыскать Томазо, но самому не попасть в лапы преследователей.
Мартирос переждал немного и начал свои поиски. Он осторожно переходил от куста к кусту, от дерева к дереву и тихо, шепотом звал Томазо. Томазо не отзывался. Стояла тишина… Мартиросу сделалось страшно.
Он стал звать Томазо вполголоса. Но страх не только не проходил, а, наоборот, усиливался. Мартирос никак не мог понять, отчего это происходит. Когда за ними гнались разъяренные люди и бог знает что могли с ними сделать, Мартирос не чувствовал опасности и считал, что все в порядке вещей, а теперь, когда опасность миновала и кругом тишь и благодать, страх пронизал его всего.
Через час страх замаячил перед ним в образе привидения. Мартирос закричал что было силы. «Томазо!» — и, не получив ответа, зашагал быстрее.
Вдали показались побеленные дома. Пейзаж изменился. Мартирос почувствовал, что он далеко забрел. Он оглянулся и увидел на дороге всадника. Ему захотелось тут же убежать, потом ему стало стыдно своего желания, потом он подумал, что всадник этот все равно ничего не поймет ни про то, какой он, Мартирос, гордый, ни про то, почему он скрывается сейчас от людей. И раз так, то лучше быть от греха подальше. И Мартирос припустился бежать.
Впереди себя на дороге Мартирос разглядел хромого человека, который то и дело оглядывался на него. Мартирос остановился, хромой тоже остановился, секунду внимательно смотрел на него и вдруг сорвался с места, побежал.
Мартирос поравнялся с хромым. В это время их нагнал всадник. Это был маленький мальчик на муле. Он улыбнулся им и поехал дальше.
Мартирос и хромой никак не могли отдышаться от быстрого бега. И чтобы не показалось, будто он убегал от ребенка, Мартирос сделал вид, что очень спешит, и опять принялся бежать, но, почувствовав всю нелепость своего поведения, остановился и медленно повернул обратно. Он улыбнулся хромому и сказал примирительно: