- Не смей так говорить! – Саша в мгновение ока превратился в разъяренную фурию. Взмыл с пола, навис над Даней, заглядывая в глаза. – Ты ничего не знаешь о нас с ним! Ничего не знаешь обо мне и о том, что я чувствую к нему. Поэтому – просто заткнись. Ты для меня – всего лишь секс. Удовольствие для тела, минутная прихоть.
Даня медленно закрыл глаза, считая до десяти и пытаясь сдержаться. А потом вдруг улыбнулся:
- А дерешься ты как девчонка.
И плевать, что от этой и правда почти девчачьей пощечины до сих пор звенит в ушах.
Саша застыл, удивленный странной реакцией Дани, а потом, коротко фыркнув, встал. Брезгливо провел кончиками пальцев по животу, словно пытаясь стереть засохшие потеки…
- Мне плевать, кем ты меня считаешь, - его глаза снова были устремлены на Даню. – Просто не смей ничего говорить Андрею.
Даня стиснул зубы. Хотелось, как же хотелось дождаться отца и рассказать ему все. Но это убьет его. От ЭТОГО отец уже не оправится. А Даня этого не хотел. Хватит того, что он один будет наказан своей виной и тем, что теперь будет чувствовать себя предателем.
- Я ничего ему не скажу, - Даня начал подниматься с пола. – Но ты не смей попадаться мне на глаза.
Саша окинул его внимательным взглядом:
- Сходи душ прими, а то выглядишь так, словно это тебя имели.
- Ну, конечно, тебе лучше знать, как выглядят те, кого имеют, - Даня огрызнулся почти автоматически. Но Саша, похоже, его слова пропустил мимо ушей. Только поморщился и молча ушел, оставив Даню одного разбираться со всем тем, что кипело у него внутри. А Даню разрывало на части. От обиды, боли. Память терзала воспоминаниями о близости. Но все это перекрывало одно чувство, которое ничуть не стало меньше, несмотря на все те слова, которые Даня говорил Саше. Наоборот, теперь его проклятая любовь стала только больше, острее.
А еще она стала отчаянной.
…Сон был муторным, тоскливым и серым. Дане было то жарко, то холодно. Он метался на кровати, то просыпаясь, то снова проваливаясь в полудрему. Но это пробуждение было другим. Пытаясь понять, что случилось и почему так бешено стучит сердце, Даня разлепил ресницы. Выдираться из сна не пришлось: тот сам отпустил его мгновенно, стоило только открыть глаза. Тут же пришло ощущение сдавивших его руку тисков. Даня повернулся и его глаза широко распахнулись, когда в призрачном свете луны он разглядел сидящего у его кровати Сашу. Тот держал его руку и, сжавшись в комок, мелко дрожал.
- Саша?.. Ты что здесь делаешь? – испуганно и удивленно спросил он, пытаясь вытянуть руку из цепких пальцев.
- Нет, не надо!! – реакция Саши была мгновенной. Он вскинулся, подался вперед, лишь сильнее сжимая запястье Дани. Его полный отчаянного страха голос заставил Даню сначала замереть на месте, а потом, потянувшись, включить ночник. От неяркого света ночная темнота отступила.
- Саша… - ошарашено выдохнул Даня, когда разглядел его огромные, полные ужаса глаза и абсолютно белое лицо. Его и, правда, трясло, как в лихорадке. Обнаженные плечи вздрагивали, на коже выступила испарина. Даня потянулся к его лбу:
- Что случилось? – спросил и вздрогнул, когда вместо ожидаемого жара его ладонь ощутила холод. Лоб Саши был просто ледяным.
- Мне… страшно, - Саша прикрыл глаза.
Даня нахмурился. В другой момент и с другим человеком он бы рассмеялся. Но сейчас влюбленное сердце только вздрагивало от нежности и тревоги. И мгновенно забылось все то, что произошло до этой минуты.
- Чего ты боишься? – спросил он, готовый услышать любой ответ вплоть до «монстра из шкафа». Но Саша молчал. Только сильнее сжимал его руку. А потом вдруг прижался к ней щекой и, опустив голову так, что волосы закрыли лицо, снова повторил:
- Мне страшно… Мне так страшно…
Даня замер в растерянности, не зная, что делать. Выдрать руку из цепких пальцев мешал настоящий страх, граничащий с ужасом, который он слышал в голосе Саши. А как помочь ему… Но Саша сам решил за него. Сильно вздрогнул, словно к нему прикоснулся кто-то невидимый, вскинулся и потянулся к Дане. Тот дернулся назад, и Саша отчаянно зашептал:
- Нет, пожалуйста… Не отодвигайся, не выгоняй… - его глаза искрились от мольбы. Казалось, что еще немного, и он расплачется. – Я не трону тебя, ничего тебе не сделаю. Просто разреши мне побыть рядом. Пожалуйста… - он замер, глядя на Даню, и тот молча подвинулся. И почти задохнулся от счастья и облегчения, так ярко и четко отразившихся на лице Саши. Тот лег на самый краешек кровати, не касаясь, но до Дани все равно добрался холод, которым веяло от его дрожащего тела. Даня протянул руку, легко провел ладонью по руке от плеча к локтю. Тихий выдох: «Ты же ледяной!» утонул в тишине. Саша только молча опустил глаза, и Даня, даже не думая о том, что делает, притянул его к себе, накидывая на них тонкое одеяло. Прижал к себе, словно накрывая собой, и принялся растирать ладонями спину, плечи. Ноги переплелись сами собой, и Саша коротко всхлипнул куда-то в шею Дани. Через несколько минут дрожь почти утихла, ледяная кожа согрелась, и Даня облегченно выдохнул. Но вместо того, чтобы отстраниться, Саша только сильнее прижался к нему, словно пытаясь спрятаться или умоляя о защите. Даня медленно закрыл глаза, а потом обнял его. Осторожно, но крепко. Саша обнял его в ответ и выдохнул, как показалось Дане – почти счастливо. Он потянулся и выключил ночник, погружая комнату в темноту. Саша сильно вздрогнул, дыхание сорвалось, и Даня, повинуясь каким-то странным, щемящим чувствам, коснулся губами его виска, тихо шепча:
- Я здесь. Ничего не бойся.
- Спасибо, - выдохнул Саша, ответным поцелуем благодарности прижался к губам и почти сразу же заснул: измотанные тело и сознание с радостью ухватились за возможность отдохнуть.
Даня полежал немного, прислушиваясь к его дыханию, а потом начал выбираться из обнимающих рук. Осторожно, почти нежно. Встал с кровати и вышел на балкон. Закурил и задумался, уже привычно анализируя свои собственные ощущения. Непонятно. Странно. Даже немного дико. Видеть Сашу умоляющим и дрожащим от страха. От этого до сих пор щемило сердце. И Саша… Не было того сводящего с ума парня, от которого у Дани перехватывало дыхание и с которым он переспал несколько часов назад. Был маленький мальчик. Маленький, маленький мальчик, умоляющий о защите. Совсем как Даня не так давно под одеялом. При мысли об этом он только горько усмехнулся и парой затяжек прикончил сигарету. За спиной послышался тихий, отчаянный стон и Даня, вздрогнув, поспешил вернуться в комнату. Саша сбросил одеяло на пол и теперь лежал, свернувшись в комочек. Лицо невозможно было разглядеть, но даже при таком скудном свете было заметно, что оно снова стало белым. Даня закрыл дверь на балкон и вернулся в постель. Саша, почувствовав его присутствие, тут же потянулся к нему. Обнял, прижался и затих, облегченно выдохнув. Губы Дани тронула грустная улыбка. С пару мгновений он разглядывал виднеющиеся контуры его лица, а потом начал осыпать крохотными поцелуями. Он ласкал губами нежную кожу, бездумно наслаждаясь. Без капли страсти или желания. Просто любя. Целовал чистый лоб, резкие скулы, полные губы. Не в силах больше держать свои эмоции в себе, Даня оторвался от ласк и шепнул прямо в приоткрытые губы спящего:
- Я люблю тебя… Люблю.
Замер, словно ожидая ответа, а потом, отругав себя за глупость, отстранился. Но стало легче. Сердце словно успокоилось. Даня выдохнул и, чувствуя, как согревает щеку дыхание Саши, закрыл глаза. Уже проваливаясь в сон, подумал, что надо бы утром перенести Сашу в спальню до того, как вернется отец, и исчез из этого мира.
…Новый день настойчиво давал о себе знать разговорами, шумом, стуком. А затем…
- Даня, ты не знаешь, где Саша? Его нет в…
Обрушившаяся следом за этим тишина ударила в самое сердце. Да так, что оно на мгновение остановилось, а потом сорвалось в бешеный панический стук, стоило только памяти воскресить кое-какие моменты прошедшего вечера и ночи, а сознанию – мягко напомнить о том, что Сашу он в спальню так и не перенес. И тот теперь в его постели. Даня сначала медленно сел и только потом осмелился открыть глаза. Взгляд отца обрушился на него дикой, страшной болью, безумной яростью и обреченностью. И не оправдаться. Не защититься.