- Кофе, - тот перевел на него странный, тяжелый взгляд, и Даня поспешил сбежать на кухню, кивнув в сторону дивана.
Голова была готова взорваться от мыслей в то время, как руки автоматически что-то делали. Зачем он пришел?! Зачем, зачем, зачем?! Ответа не было. Зато появилось дикое, нестерпимое желание позвонить Жене и попросить его вернуться. Оставаться с Сашей наедине было… страшно. Им не о чем говорить. Только не после того, что уже было. Но что же…
Чашка вылетела из пальцев, как в замедленной съемке долетела до пола и разбилась. В разные стороны брызнули осколки, попрощавшись тихим, мелодичным звоном. Руки, обвившие его талию, сжались еще сильнее. На долгую секунду все остановилось, оглушив тишиной, а потом время ударило наотмашь. Сорвавшимся дыханием, жаром прижимающегося тела, чужими губами на шее…
Даня дернулся, развернулся и на его губы лег палец, запирая готовые вырваться слова. Даня снова замер, и Саша, подавшись вперед, быстро поцеловал его. Так быстро, что Дане показалось, что ему это приснилось. Но от этого невесомого поцелуя исчез вдруг весь мир. А потом Саша прижался к нему. Сильно, страстно. Обнял, запустил руки под домашнюю майку и принялся медленно, словно издеваясь, осыпать короткими поцелуями шею Дани, спускаясь к ключицам. А когда майка начала мешать, с коротким рыком содрал ее. И снова вернулся к своему изучению. Кожа под его губами горела, и Даня только тихо стонал, судорожно стискивая рубашку Саши. Когда, в какой момент тот оказался стоящим перед ним на коленях, Даня не понял. И когда вжикнула «молния» - не услышал. Но его крик, отразившийся от стен и рассыпавшийся по квартире, почти оглушил его. Саша ласкал умело, нежно. Сводя с ума.
Даня зарылся руками в его волосы, почувствовал, как напрягся Саша, и успокаивающе пропустил пряди сквозь пальцы. Не принуждая и не требуя. Лаская. Но чем ближе подступало освобождение, тем сильнее хотелось… большего. Сашу. Его всего. И когда это желание затмило все, он рывком поднял Сашу с пола. Тот, поймав его бешеный взгляд, только усмехнулся, облизываясь донельзя порочно. Кинул взгляд за спину Дани и, отступив на шаг, начал раздеваться. Быстро, ничуть не рисуясь. Даня выругался: еще секунда, и он разложит его прямо на кухонном столе. Но Саша, похоже, был совсем не против. Избавившись от белья, он только шагнул вперед и снова прижался к Дане. Медленно заскользил телом вверх, а потом вниз, давая почувствовать свое возбуждение. Даня глухо застонал и стиснул руками его талию. Вплел пальцы в волосы, дернул назад, принуждая отогнуть голову, и прижался к губам. Вламываясь внутрь и подчиняя. Саша застонал прямо в насилующие его рот губы, жадно отвечая, и Даня окончательно распрощался с рассудком. Подхватил Сашу, развернулся вокруг себя и, смахнув со стола пустой стакан, опрокинул любовника на столешницу. Навалился сверху, жадно целуя, лаская, царапая кожу. Под его прикосновениями Саша стонал, выгибался. Его пальцы то сжимали плечи Дани, то скользили по спине, притягивая его еще ближе. А потом он обвил ногами его талию, и Дане показалось, что из глаз посыпались искры. Безумными, мутными глазами Даня оглядел кухню и только яростно улыбнулся, когда взгляд остановился на бутылке оливкового масла. Потянувшись за ней, он почти полностью лег на Сашу и тот, воспользовавшись этим, впился губами в открывшуюся шею. Больно, горячо, оставляя след. Даня слабо охнул, застонал. В отместку прикусил плечо и выпрямился. Поймал горящий взгляд Саши и, отвинтив крышку, вылил немного масла во впадинку мгновенно втянувшегося живота. Погрузил пальцы в вязкую жидкость и погладил кожу, отлично зная, насколько возросла чувствительность нервных окончаний. Саша замер, и глухо, протяжно застонал. Даня улыбнулся и взял его в руку, лаская и поглаживая. Саша дернулся и выгнулся в дугу. Опустил ноги, раздвигая их еще шире. Даня с силой прикусил губу и, обмакнув пальцы в почти растекшееся по животу Саши масло, кончиками пальцев помассировал вход в его тело и не торопясь, проник внутрь. Растягивая его неторопливо и осторожно, он заставлял Сашу тихо стонать и подаваться навстречу подготавливающим движениям. От его вида… Широко распахнутых глаз, приоткрытых губ и судорожно цепляющихся за край стола рук, у Дани кружилась голова. Собственное возбуждение отзывалось болью в теле, но он медлил. Любуясь, сходя с ума. А потом Саша вдруг поймал его руку, потянул на себя и провел губами по запястью, глядя на Даню пьяными, безумными глазами. Чувствуя, как медленно, но верно, он теряет контроль над собственным телом, Даня вытащил пальцы. Саша выгнулся и с легким стоном принял его в себя. Сразу до конца. Даня стиснул зубы и, решив, что Саше не нужно время для того, чтобы привыкнуть к вторжению, начал двигаться. Убыстряя темп, увеличивая силу, придерживая его бедра, он входил в Сашу до упора. Ножки стола скрипели, но от этого звука становилось только еще жарче.
В глазах потемнело, когда Саша вдруг выгнулся дугой, и с его губ сорвалось тихое:
- Даня… - выдох, стон. Но от него сорвало крышу. Замерев внутри горящего тела, Даня наклонился вперед, неумолимо давя на бугорок внутри. Поймал долгий, болезненный крик Саши и яростно потребовал, обжигая поцелуями и дыханием распухшие губы:
- Еще.
Саша всхлипнул, но послушно повторил:
- Даня…
Тот дернулся и сорвался в бешеный, жесткий ритм. Саша вскрикнул, а потом, его словно прорвало:
- Даня… Даня, Даня, – каждое движение внутри себя он встречал именем. Кусая губы, захлебываясь, он мотал головой и повторял, как заведенный: - Даня, Даня… ДАНЬКА!! – глаза закатились, руки стиснули край стола с такой силой, что побелели костяшки, а в следующую секунду Даня почувствовал, как обожгли белесые капли его пальцы. Этого хватило, чтобы его самого швырнуло за грань.
Он не помнил, как пришел в себя. Как вышел из расслабившегося тела и, путаясь в спущенных штанах, донес Сашу до кровати и рухнул рядом с ним. Зато он запомнил, как проснулся. Обнимая Сашу всем телом и уткнувшись лицом ему в макушку. А тот сладко посапывал у него на груди и, похоже, был вовсе не против слишком тесных объятий. Даня только усмехнулся. Еще не так давно после секса с Сашей, он умирал от презрения и ненависти к себе. Сейчас же он не чувствовал ничего, кроме сытого удовлетворения и счастья. Поймав себя на этом, Даня ощутил укол разочарования в самом себе, но тут Саша шевельнулся, прижимаясь еще сильнее, и все постороннее исчезло. Только мысль о том, что Саша сам пришел, сам начал все это, тревожила душу и сердце. И почему-то было все равно – зачем. Главное – он здесь. Даня чуть отстранился, рассматривая тонкое лицо в свете ночника. Красивый… Какой же он красивый… Даня чуть ослабил объятие и потянулся вперед. Нежно и очень осторожно коснулся губ, щеки, лба. Очертил скулу, поцеловал прядь на виске. Саша только слабо вздохнул во сне. Даня устало и как-то грустно улыбнулся, и откинулся на подушку, глядя в потолок.
Пожалуйста… Пусть эта ночь будет длиться вечно…
…Он проснулся от холода в темной комнате. Уже привычные солнечные лучи сейчас не пробивались через заботливо задернутые тяжелые портьеры, создавая приятный, но холодный полумрак. Даня повернул голову и сразу же резко отвернулся. Саши рядом не было. И можно было даже не ходить и не искать его: он ушел. Даня поежился и встал. Подошел к окну и рывком раздвинул портьеры, пуская в спальню солнечный свет. Так странно… Женя никогда не задергивал шторы, а ему самому это как-то даже в голову не приходило, несмотря на то, что почти каждый день его будило солнце раньше положенного времени. А Саша… Эта странная, необъяснимая забота разлилась по телу теплом, и Даня улыбнулся. Потянулся, и недоуменно нахмурился и опустил взгляд. Выругался и оглянулся на кровать. Так и есть. Простынь и пододеяльник в жирных пятнах. Чертово масло. Вчера ему казалось, что он буквально втер его телом в кожу Саши. Но сегодня оно было на нем самом и на постельном белье. Покачав головой, Даня собрал грязное белье и вместе с ним направился в ванную. Засунул в стиральную машинку, а сам встал под душ.