— Это было бы негигиенично, — без нужды уточнила она.
— Среди прочего.
Она слабо рассмеялась.
— В любом случае, — продолжил я, встряхиваясь, как будто на мгновение вышел за пределы реальности. — Звучит... интересно. Хотя я немного устал, так что сегодня вечером я пропущу светский час.
— Как хотите. Тогда я просто уйду с Вашего пути.
После того, как за ней закрылась дверь, я разделся и направился в душ, а затем, одетый в боксеры, упал обратно на кровать, пружины громко заскрипели. Несмотря на очевидный возраст матраса, кровать была удобной. Я полежал так несколько минут, ожидая, что немедленно засну. Вместо этого я уставился в потолок, совершенно бодрый. Рядом с кроватью стояло высокое растение в горшке, и я повернулся к нему. Живые существа питаются энергией.
— Как дела? — спросил я растение, впадая в новую жизнь.
Мягкий звук смеха донесся до меня снизу.
Светский час.
В комплекте с самогоном.
И вот я здесь, один и разговаривал с растением.
— Почему, черт возьми, нет? — пробормотал я, поднимаясь с кровати и одеваясь в джинсы и футболку. Если в какой-то день и требовалось немного самогона, так это в этот день.
Я последовал за звуком голосов в большую комнату, немедленно остановившись в дверях, мой удивленный взгляд метался между Хейвен Торрес и — мои глаза сузились — Истоном Торресом.
Хорошо. Это было неожиданно. И либо еще больше невезения, либо удивительная возможность.
Хейвен разговаривала с женщиной рядом с ней, но Истон заметил меня, его потрясенные глаза расширились. Я одарил его своей лучшей злобной улыбкой, и он побледнел.
— Шериф Хейл? — Хейвен заметила меня.
Я отвернулся от Истона, приближаясь к месту, где сидела Хейвен. На ней были легинсы и длинная футболка, спадавшая с одного плеча. Ее каштановые волосы были зачесаны назад, как это было оба раза, когда я ее видел, выбившиеся локоны беспорядочно обрамляли лицо, чем-то напоминая Медузу. Если бы у Медузы было лицо в форме сердца, большие выразительные глаза и губы цвета диких розовых роз, которые росли вдоль забора на моей земле. Мое сердце сделало что-то странное, незнакомое движение. Вроде как сжалось. Может быть, у меня вот-вот случится сердечный приступ. Это был бы идеальный способ закончить идеальную неделю, растянувшись на полу гостиницы «Желтая шпалера», моя жизнь в руках моего заклятого врага и группы незнакомцев, напившихся самогона.
Женщина, с которой разговаривал Хейвен, отвернулась и теперь разговаривала с пожилой женщиной с длинными светлыми волосами, щедро окрашенными в белый цвет, и в спортивном комбинезоне.
— Хейвен из Калифорнии, — сказал я.
— Ты следишь за мной, шериф Хейл? Такой уровень слежки кажется излишним для такого незначительного преступления, как неосторожное вождение.
Я остановился, оглянувшись на Истона. Его встревоженный взгляд следовал за мной, словно он кролик, а я волк.
— Ха... Нет... Ты затопила мой дом в отчаянном плане, чтобы получить больше доступа к... моим достаточным мышцам?
Она прижала руку к груди.
— А ты хороший следователь. Я разоблачена. — Она посмотрела на меня с искренним сочувствием. — Ты серьезно насчет своего дома?
— К сожалению, да. Он арендован, но большая часть моих вещей испорчена.
— Жаль это слышать.
Я пожал плечами, указывая на комнату в целом.
— Я полагаю, это твоя летняя резиденция. Это так далеко от клуба, как только возможно.
— Это было в правильном ценовом диапазоне, — объяснила она. — Возможно, ты будешь шокирован, узнав, что работники смузи-баров должны придерживаться строгого бюджета.
Я улыбнулся.
— Хотя ты богата индивидуальностью.
Она улыбнулась в ответ.
— Это правда. Хотя я удивлена, что ты здесь. Я бы подумала, что у начальника полиции было бы гораздо больше... высококлассных вариантов.
— Предстоящий фестиваль черники, — сказал я в качестве объяснения. — Большинство мест забронировано. У меня есть участок земли, но мне пришлось бы разбить палатку, если бы я захотел там остаться.
— А. — Она взглянула на Истона, ее улыбка померкла, брови слегка нахмурились. — Ты знаешь моего брата?
Ее брат. Ага.
— Мы встречались, — сказал я спокойно.
— О... в клубе?
— Нет, — сказал я, не предлагая больше.
— Я так рада, что Вы все-таки пришли! — сказала Бетти, входя в комнату и улыбаясь, когда подошла ко мне с кувшином фиолетовой жидкости.
— Да. Я пришел, — сказал я.
— Самогон? — спросила она, держа его так, словно это была лучшая бутылка французского шампанского.
Я взглянул на Хейвен, и она одарила меня яркой улыбкой. Я мог видеть веселье, пляшущее в ее глазах.
— Это не может быть хуже, чем тот коктейль, который ты заставила меня выпить, — пробормотал я, хватая стакан с подноса на столе рядом с собой и протягивая его Бетти, пока она наливала.
Как только она отвернулась, я нерешительно понюхал его.
По крайней мере, не пахло унитазом.
Хейвен рассмеялась.
— На самом деле это довольно неплохо. Но это действительно сбивает с ног. Будь осторожен.
Я сделал самый маленький глоток. И поморщился.
— Святое дерьмо. На вкус это как подслащенная аккумуляторная кислота.
Хейвен снова рассмеялась.
Я взглянул на растение в горшке неподалеку, заметив другие растения по бокам комнаты. Я кивнул на одно из них.
— Твои беженцы?
Она улыбнулась.
— Да. У них все в порядке.
— Вероятно, из-за всей этой компании и стимулирующей беседы.
Ее глаза заблестели, и она усмехнулась.
— Да, — сказала она. — Вот именно. — Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, и это странное чувство снова вспыхнуло у меня в груди. Я поднял руку, чтобы отмахнуться от этого, когда подошла Бетти.
— Все, я хотела бы представить вам нашего последнего резидента, — сказала Бетти, поставив опустевший кувшин с самогоном и хлопнув в ладоши. — Шериф Трэвис Хейл. — Она махнула рукой в мою сторону, и я оглядел приветственные лица, все, кроме одного, конечно. — И теперь у нас полный зал, — сказала она. — Все шесть гостевых комнат заполнены. Разве это не волнующе?
В дополнение к Истону, Хейвен и мне, список гостей составили еще трое. Там была уже печально известная Крикет — женщина с белыми волосами, в спортивном комбинезоне, а рядом с ней Кларисса, поразительная женщина с черными как смоль волосами и аквамариновыми глазами, работавшая продавцом на фестивале голубики, где она предсказывала судьбу и продавала кристаллы дуракам и хиппи (описание ее клиентов было моим — неизбежно правильным суждением, а не частью представления Бетти). Хотя, стоит признать, было жутко, когда Кларисса понимающе улыбнулась мне, как будто прочитала мои мысли.
А потом был Берт, слепой человек, приехавший в город в экспедицию по наблюдению за птицами.
— Вероятно, более уместно назвать меня слушателем птиц, — сказал он, его темно-коричневая кожа сморщилась в уголках глаз.
Бетти положила руку мне на плечо, наклоняясь ближе.
— Берт стал птицей... о боже, о боже, — сказала она, нахмурившись, ее веки затрепетали, как и раньше наверху, два пальца ударили ее по лбу, как будто пытаясь что-то стряхнуть.