— Мой брат выиграл какую-то землю.
Его глаза скользнули по моему лицу.
— О, да?
— Он выиграл ее у парня из пожарной части прошлой ночью. Пожарной части, где ему предложили работу. — Я сделала паузу, искоса взглянув на Трэвиса. — Забавно то, что эти ребята попросили Истона пойти на одно городское собрание, которое, как я слышала, было... ну, запоминающимся.
Он продолжал смотреть.
— Как будто они знали, что должно было произойти на этой встрече. Как будто им сказали заранее. А потом, шок из всех шоков, мой брат позже той ночью выиграл немного денег и участок земли у одного из тех же самых пожарных.
— Повезло.
— Можно было бы так подумать, да? — я постучала пальцем по своему подбородку. — Только... мы никогда не были счастливчиками. Так что я начала задаваться вопросом...
— Оу.
Уголки моих губ дернулись, он все еще выглядел слегка больным, и как будто все, кроме его рта, могло внезапно превратиться в камень.
— Я вспомнила, что ты упоминал о владении участком земли. И мне стало интересно, что я найду, если посмотрю документы на землю, которой сейчас владеет Истон. Когда она могла быть передана тому пожарному, чтобы он мог проиграть ее в той игре в покер? И кем?
Он молча наблюдал за мной, наконец пошевелившись, засунув руки в карманы, но не раньше, чем я заметила, что они дрожат.
— Не делай этого, — сказал он.
— Нет? Почему?
— Потому что... я не возьму ее обратно. Я переезжаю в дом поменьше возле озера, прямо рядом с Арчером, Бри и детьми. Владелица сказала, что, возможно, в какой-то момент ее заинтересует продажа. Что будет здорово, если у меня все еще будет работа, и я смогу накопить немного денег. Это в Пелионе. Достаточно близко к спортзалу. Но я обнаружил, что мне все равно больше нравится бегать по берегу. — Он со свистом выпустил воздух, как будто сказав так много слов, он запыхался.
— Что, черт возьми, я буду делать с этой землей? — Боже, он был похож на статую, как будто если бы он вообще пошевелился, то разбился бы вдребезги.
Он покосился мимо меня.
— Кажется, это идеальное место, чтобы помочь другим посадить десять тысяч садов, — сказал он через мгновение, снова встретившись со мной взглядом.
О.
Мой брат предложил то же самое.
Но как я могу это принять? Как?
— Эта земля была твоей, — сказала я. — Зачем ты это сделал, Трэвис?
Он пожал плечами.
— Я все равно ничего не могу с ней сделать. Видишь ли, я наткнулся на одну поправку, в которой четко указано, что начальник полиции Пелиона должен проживать в пределах города Пелион, каковым я и являюсь. То есть начальником полиции. На данный момент. В любом случае, Арчер согласился с поправкой. Теперь пути назад нет. Мне все равно пришлось бы продать эту землю.
— Но ты бы получил деньги!
— Меня не волнуют деньги, Хейвен, — мягко сказал он. — И я не думаю, что тебя это тоже волнует. Но если ты предпочтешь продать ее и поселиться где-нибудь в другом месте, это твое решение. И я надеюсь, что ты это сделаешь. Решишься.
Я вздохнула.
Этот мужчина. Он подарил нам свою землю. Свои корни. Те, что уходили в прошлое на сотни лет. Я все еще была не в себе из-за этого. Из-за стольких вещей.
— Ты послал Гейджа ко мне. Почему?
Он сделал паузу.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — сказал он. — Я хочу, чтобы у тебя была идеальная жизнь, все, чего ты хочешь. — Он посмотрел вниз. — Даже если это не я. — Трэвис слегка поморщился. Он почти скрыл это. Почти.
— Гейдж довольно совершенен. Я признаю.
Он посмотрел в сторону.
— Ты заслуживаешь совершенства.
Я придвинулась ближе.
— У него идеальная семья.
Трэвис кивнул.
— Он хочет остепениться. Если дела... пойдут дальше, он сможет обеспечить тебе безопасность на всю жизнь... семью... — Боже, никто никогда не выглядел более несчастным, чем Трэвис Хейл в этот момент.
— Я собираюсь убить тебя.
— Прошу прощения?
— Почему отношения с Гейджем должны развиваться, когда я люблю тебя?
Надежда расцвела на его красивом лице.
— Ты любишь меня?
— Да. — Я положила руки на бедра, пытаясь выглядеть суровой. — Хотя мне нужно принять несколько решений, — сказала я. — Учитывая обстоятельства.
— О. — Он посмотрел вниз, побежденный.
Я посмотрела на него. Было не совсем правильно продлевать его боль. В конце концов, я тоже причинила ему боль. Но и не совсем неправильно. Он причинил мне боль в комнате, полной незнакомцев.
— Я либо выйду за эту дверь, потому что, честно говоря, Трэвис Хейл, не уверена, что у тебя есть, что предложить мне в плане материальных благ. Кажется, ты все потерял.
— Это правда. Все до последнего цента.
— Или я подойду к тебе и глупо поцелую, потому что, как оказалось, твое сердце сделано из золота, даже если оно немного потускнело. Как ты думаешь, какой из вариантов я выберу? — уголок моих губ дрогнул, но я сопротивлялась улыбке.
— Тот, который означает, что я снова смогу дышать полной грудью?
Я засмеялась, бросаясь к нему. Он заключил меня в объятия, бормоча слова любви и облегчения, зарылся лицом в мои волосы, его трясущиеся руки пробежались по моей спине.
— Прости, — сказал он. — Мне так жаль. Ты желанна. Ты так желанна для меня.
Я откинулась назад, поднося руку к его щеке.
— Знаю. Я смотрела видеозапись встречи.
Он снова замер, но лишь на мгновение.
— Значит, ты знаешь масштабы этого. Возможно, у меня нет работы. На следующей неделе состоится городское собрание, на котором будет решаться, распространять ли петицию об отзыве меня со службы. Кажется, пятьдесят третья страница моего манифеста позора является камнем преткновения.
Манифест позора.
Я мягко улыбнулась. Я не волновалась за него. Как я только что сказала, я смотрела видео.
И у меня не было никакого желания знать, что было на пятьдесят третьей странице.
Никогда.
— У меня также нет машины. Мой двигатель взорвался. Бри одолжила мне свой старый велосипед. Клавдии нравится кататься в корзине.
— Ты шутишь? — я не смогла удержаться от смеха, когда представила этого рослого мужчину, разъезжающего по городу на старомодном велосипеде с кошкой в корзинке.
Он покачал головой.
Хорошо.
Ни дома, ни, вероятно, сбережений после той кучи чеков, которые я видела, как он раздавал на видео, ни машины, возможно, ни работы, ни земли, потому что он подарил ее мне.
Я наклонилась и поцеловала его, наслаждаясь его ртом, его вкусом, им самим в течение многих минут.
— Мне было страшно, — призналась я. — Я испугалась той привязанности, которую почувствовала к тебе с самого начала. — Я сделала паузу, подбирая слова. Я хотела сказать это правильно. — Это напугало меня. Нет, это напугало меня, потому что у меня было чувство, что если я впущу тебя, то не смогу отпустить. И я подумала... Если бы я могла просто поместить тебя в коробку, все было бы хорошо. Но это не сработало. Я просто продолжала падать все глубже. Ты просто продолжал вырываться из всех коробок, в которые я пыталась тебя загнать. И я запаниковала. Я бежала единственным доступным мне способом. Я бросила Гейджа между нами. Убедила себя, что ты все еще любишь кого-то другого. И сначала это было облегчением, но потом, потом это превратилось в пытку. — Я остановилась, вынужденная сделать глубокий вдох.