— Боже мой, я почти думаю, что Вы серьезно.
Я была серьезна. Но не собиралась позволить этому человеку насмехаться надо мной из-за моей любви к живым существам.
— Мне жаль, что ваши растения были украдены. Давайте будем надеяться, что тот, кто их украл, обеспечит им любящий дом, полный удобрений и шепчущих слов ободрения, чтобы... они росли и... пускали листья и все такое.
Правда? Я удержалась от закатывания глаз, скрестив руки.
— Насчет напитка... поскольку ваши мышцы явно... достаточны, может быть, вам понравится мой авокадо-банановый смузи с листовой зеленью и куркумой? Он помогает когнитивным функциям.
Шериф Хейл сделал паузу, а затем усмехнулся, медленной улыбкой, которая расцвела от озадаченной до ослепительной. Вот это да. Было несправедливо, что Бог иногда дарит такие улыбки наделенным властью снобам. Потому что это давало им больше власти. И самооправдание, чтобы вести себя по-снобистски.
Как правило.
Эта ухмылка, вероятно, давала ему печенье из банки, в прямом и переносном смысле, с тех пор как он стал достаточно большим, чтобы дотянуться до нее.
Его взгляд переместился на полку, где стояли несколько баночек с травами и сборами. Это был мой вклад, и женщина, которая меня наняла, похоже, с энтузиазмом восприняла дополнительные предложения, особенно после того, как я сказала ей, что она может подумать о повышении цен на свежие добавки.
Затем он уставился на корзину с пищевыми батончиками, стоявшую рядом с местом, где он сидел за прилавком, и мрачно произнес.
— Позвольте мне кое-что объяснить Вам, Хейвен из Калифорнии. Настоящие мужчины не едят траву и, — он окинул батончики еще одним враждебным взглядом, — птичий корм.
Я рассмеялась.
— Нет? А что едят настоящие мужчины?
— Бургеры. То, что с костями, — он отвинтил крышку бутылки с водой и поднес ее к губам.
Я вздохнула.
— Мужчины и их одержимость стояками (прим. перев. — игра слов, bones — кости, boners — стояки).
Он подавился глотком, который только что сделал, и вытер рот предплечьем.
— Стояки? Я сказал «кости».
Я расширила глаза в притворном смущении.
— Знаю. Я тоже.
Он положил руку на спинку табурета рядом с собой и тихонько рассмеялся. Слегка кивнул мне, сделав еще один глоток воды, его глаза смотрели на меня поверх бутылки.
— Прошу прощения за грубость. Я... отвлекся.
Он посмотрел в сторону, туда, куда смотрел до этого, куда-то за угол крытого бара со смузи, за пределы моей видимости, и веселье, которое только что было ясно в его выражении, внезапно исчезло.
— А. Понимаю. Вы были сосредоточены на скудно одетых женщинах. Их трудно не заметить.
— Нет, — он слегка повернул голову, словно следя за чьим-то движением. — Я был сосредоточен на мести.
— Месть? — я рассмеялась, но он не рассмеялся в ответ. — Месть? — повторила я.
Он постучал пальцами по стойке, оглядываясь на меня.
— Да. Что плохого в том, чтобы отомстить, когда тебе причинили зло?
Я обдумала это.
— Ну, это зависит от обстоятельств, я полагаю. Это звучит так... драматично. Но, если Вы хотите отомстить, я верю, что Вы этого добьетесь.
Его пальцы перестали барабанить.
— Правда? Почему?
— Потому что как человек, работающий в полиции Пелиона, Вы, безусловно, обладаете значительной властью... в Вашем распоряжении оружие массового поражения, друзья, готовые помочь Вам заставить других исчезнуть. У Вашего врага нет ни единого шанса.
Он снова ухмыльнулся своей великолепной улыбкой. И снова это никак не повлияло на меня. Этот мужчина был великолепен, да, но он был явно мелочен, склонен к грубости, определенно помешан на власти, и помоги Бог тому, кто его обидел, кто бы это ни был.
— Я начальник полиции, а не босс мафии, — он сделал паузу. — Но Вы, очевидно, распознаете важность, когда видите ее. Вы очень наблюдательны, — уголки его глаз едва заметно сморщились, и я удержалась от смеха.
— Я должна быть такой. Это часть моей работы — знать, какое сочетание травы и птичьего корма принесет наибольшую пользу моим клиентам.
— Звучит сложно.
— Так и есть. Некоторые случаи сложнее других.
— Наверняка. В таком случае, я хотел бы заказать один из твоих смешанных рецептов. Удиви меня, — он протянул руку. — В первый раз мы встретились в неприятных условиях. Я Трэвис Хейл.
Трэвис. Я задалась вопросом, был ли он тем самым Трэвисом, о котором только что сплетничали две женщины в моем баре. Что они сказали? Что он расстался со своей девушкой и, вероятно, изменил ей, и что она, пристыженная и убитая горем, поспешила во Флориду, чтобы... позагорать?