— Ты сумасшедший, ты это знаешь? — сказал он, оглядываясь по сторонам и несколько раз назад, когда почти бежал к двери закусочной, забегая внутрь.
Как будто он был там в безопасности.
Это были мои люди. И в отличие от Фиби, они были преданны.
И все же я подожду.
Спенсер последовал за мной, когда я направился к нашей машине.
Я выехал со стоянки, направляясь к станции.
— Мы могли бы избить его, — предложил Спенсер.
Мои брови опустились, и я бросил на него свирепый взгляд.
— Мы не собираемся никого бить, Спенсер. Господи. — Я был кем угодно, но продажным копом я не был.
Он выглядел пристыженным.
— Извини, босс.
Я вздохнул.
— Это личный вопрос. Я буду ждать, когда представится подходящая возможность. — Я взглянул на него. — И послушай, Спенсер… — Парень смотрел на меня так пристально, как будто я собирался дать ему самый мудрый совет, который ему когда-либо давали. Я был удивлен, что он не достал листок бумаги, чтобы сделать пометки. — Просто... сбавь обороты, хорошо?
Его плечи поникли, и он уныло кивнул.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я прикрываю твою спину, босс.
Я вздохнул.
— Я знаю это. И ценю. — Он был порядочным парнем. До сих пор он даже был хорошим полицейским, хотя и работал недолго. Его главным недостатком было то, что его регулярные поцелуи в задницу действовали мне на нервы.
— Она изменила тебе, — сказал Спенсер. — Фиби изменила тебе. — Он выглядел лично возмущенным, и, хотя это было излишне — пример того, что он не сбавил обороты, — я все еще ценил беспокойство за меня.
— И ты застал их вместе, — сказал он, издав один длинный свист. — Мужик. Это отстой. Он растянул слово, произнося букву «о», казалось бы, с бесконечным количеством ударов по ушным перепонкам, пока оно не достигло пятидесяти семи слогов в длину, и головная боль не началась у основания моего позвоночника.
Как будто слово «отстой» нужно было так резко произносить при обсуждении моей изменяющей девушки. Я не сомневался, что многое произошло до того, как я вошел в комнату. И я не оценил внезапно возникшую картину.
— Я бы тоже хотел отомстить, — предложил Спенсер. — Я имею в виду, ты прямо застал их вместе! — повторил он.
Боже, зачем я рассказал ему об этом? Зачем?
Должно быть, это было временное эмоциональное помешательство.
— Да, Спенсер, я осознаю, что я застал их вместе. Я не забыл этот момент.
Спенсер покачал головой, глядя через ветровое стекло на залитые солнцем улицы Пелиона, проносящиеся мимо, и голубое озеро, сверкающее вдалеке.
— Что натворил этот парень? — продолжил Спенсер. — Так унизить тебя? Соблазнить твою девушку? Залезть к ней под простыни, голышом! Засовывать свой...
— Спенсер, — рявкнул я. Он удивленно посмотрел на меня. — Большое тебе спасибо за то, что изложил мне ситуацию шаг за шагом, как это, вероятно, произошло. Я с нетерпением ждал возможности рассмотреть это со всех сторон и пережить этот опыт заново.
— Не проблема, босс.
Ладно, значит, он был не самым проницательным человеком.
Если он и был хорошим копом, это был всего лишь результат везения и того, что наиболее серьезные вызовы, которые мы, как правило, получали в Пелионе, — если не считать того, что уже произошло между моим отцом и дядей десятилетия назад, и что случилось с Арчером совсем недавно — были связаны с потерявшимися собаками, а иногда с нарушителями порядка.
И время от времени — с лихачами.
Хейвен Торрес из Калифорнии. Вот где я слышал это имя раньше. Могут ли они быть связаны?
— Однако ты можешь оказать мне услугу, — задумчиво сказал я.
— Все, что угодно, босс. Просто назови это. Хоть что. Неважно, что это такое.
Я взглянул на него, поджав губы.
— Это то место, где ты мог бы сбавить обороты, Спенсер.
— О. Верно. Да. Да, сэр. Эм... — Он скривил лицо, выглядя потерянным.
Головная боль поднялась вверх по шее и обосновалась у основания черепа. Я оглянулся на дорогу, сворачивающую на стоянку у вокзала.
— Я собираюсь выяснить, откуда Истон Торрес и где он жил раньше. Так что, я хочу, чтобы ты раскопал о нем все, что сможешь. Дорожные билеты... ордера на арест, незаконные действия, его социальные сети, все, о чем мы могли бы захотеть узнать.
— Что мы собираемся с этим делать? — спросил Спенсер, заговорщически наклоняясь, как будто я собирался поделиться каким-то зловещим планом.
— Сделаем листовки. Напишем это на небе, конечно, — пробормотал я, не в силах закатить глаза из-за боли за левым глазом. Я вздохнул, снова потирая виски. Я бы ничего не делал официально, если бы это не было оправдано. Но даже если это было мелодраматично, Спенсер был прав в одном отношении: это был мой город. И хотя я хотел отомстить, я также хотел защитить то, что было моим.