Я отступил назад. Подальше от мамы и слов, которые она мне говорила.
— Нет, — прошептал я. — Мой папа не оставил бы меня, — с тобой. Он любит меня. — Он бы не оставил.
— О, он бы оставил, и он оставил, — сказала она, ее слезы остановились, когда она постучала пальцами по столу, длинные ногти издавали резкие щелкающие звуки. Постукивание, постукивание, постукивание. Я хотел зажать уши ладонями и заставить этот звук прекратиться. Я хотел, чтобы мама остановила это. Плач. Крик. Постукивание. Было ощущение, что кто-то давит мне на грудь.
Мне было страшно и грустно.
Он не оставил меня.
Он любит меня.
Но я не плакал. Я был сильным, как мой папа, и не плакал.
Мама посмотрела на свой телефон, лежащий на столе рядом с ней, ее пальцы постукивали, постукивали, постукивали, все сильнее и быстрее.
— Но, может быть, я могу что-то сделать, — пробормотала она, ее губы подрагивали, но глаза оставались суженными.
Она схватила телефон и начала нажимать на кнопки, вызывая кого-то.
— Почему, мамочка? — прошептал я, мой голос срывался, умоляя дать ответ, отличный от того, который дала она. Я отчаянно нуждался в том, что имело бы смысл. — Почему он ушел?
Моя мама перестала набирать номер, подняла голову и посмотрела на меня. Она смотрела на меня несколько мгновений, прежде чем сказать:
— Потому что я второй сорт, Трэвис. Мы оба такие. И всегда были.
Было ощущение, что внутри меня что-то засохло и упало, как сморщенные яблоки, упавшие на землю на нашем заднем дворе. Они были тем, что никто не хотел.
Второй сорт. Второй сорт. Ты не более, чем второй сорт.
И второй сорт даже не заслужил прощания.
Глава 1
Трэвис
Озеро искрилось за деревьями, когда я толкнул открытые ворота моего брата, скрип ржавых петель нарушил тишину летнего вечера. К этому шуму быстро и громко присоединился скрип открываемой входной двери, и мои племянники — и несколько дворняг — выскочили из дома и помчались по склону двора, чтобы поприветствовать меня.
— Дядя Трэвис! Дядя Трэвис! — кричали в унисон мальчишки, их маленькие ножки стремительно несли их по склону, собаки лаяли и танцевали вокруг, виляя хвостами так, что любой взломщик с ножом или серийный убийца, ворвавшийся в дом, мог бы знать, что они более чем рады принять его в семью.
Я рассмеялся, когда Коннор и Чарли подбежали ко мне, наклонился и взял их на руки, по одному на каждую.
— А у меня два желудка! — объявил Коннор. — Мой папа так сказал.
— Это особенность Хейлов, — объяснил я. — Так мы вырастаем большими и...
— А у меня, наверное, три желудка! — заявил Чарли, не желая отставать от своего близнеца.
Я с любопытством посмотрел на его живот и пощекотал пальцами его бок. Чарли взвизгнул от смеха. Собаки вились вокруг моих ног, и я уклонился от коричневой дворняги, которая, казалось, всегда ухмылялась. Я не доверял ей. Все, кто постоянно ухмыляются, были явно ненормальными.
— Ты когда-нибудь видел слона, дядя Трэв? — спросил Чарли.
— Не вживую...
— А как насчет медведя? — спросил Коннор.
— Слишком много...
— Слоны весят больше, чем автомобили!
— Медведи спят всю зиму! Это называется «спрячь свою нацию».
— Спрятать свою нацию? Что это вообще означает? — спросил я.
Коннор наклонился и закрыл рот рукой, громко «прошептав»:
— Это, скорее всего, его волосатая задница!
Затем оба мальчика разразились хохотом, их маленькие тела тряслись от смеха. Я тоже засмеялся, потому что, если вы были парнем, фраза «волосатая задница» была смешной, будь вам пять или больше тридцати. Или даже сто пятьдесят.
— Мальчики, — позвала Бри, выходя на улицу с шестимесячной Эвери на руках. — Дайте вашему дяде перевести дух, — она улыбнулась. — Привет, Трэвис.
— Бри, — я опустил мальчиков на землю, уловив легкий кивок Чарли в сторону Коннора, перед тем, как Чарли споткнулся. Я потянулся вперед и поймал его, прежде чем он ударился о деревянный пол крыльца.
— Ага! — торжествующе крикнул Коннор, сидя рядом со мной и держа в руках пачку жвачки, которую вытащил из моего кармана, пока я спасал его брата от ложного падения.
— Боже мой, да вы, мальчики, ниндзя, — сказал я, гордясь их скрытностью, и похвалил их обоих.
Они засмеялись, а Бри неодобрительно посмотрела на них, положив одну свободную руку на бедро.
— Не шарьте по карманам, вы двое, — она перевела взгляд на меня. — Я думала, ты должен быть представителем закона.
— Кто сказал?
— Видимо, жители Пелиона.