— Она та самая, да? — спросила Бри, и я уловил едва заметный намек на... беспокойство? Тревогу? Я не был уверен, и что бы ни промелькнуло в ее выражении, оно исчезло в мгновение ока. Она наклонила голову и вдохнула запах каштановых волос Эвери, тихо вздохнув.
Бри много раз встречалась с Фиби. Она никогда не говорила о ней ничего плохого, но у меня также было ощущение, что они никогда не станут лучшими подругами. Что меня вполне устраивало. Бри любила печь, читать, возиться в камнях со своими детьми и собаками. Все достойные занятия, когда ты мама. Но Фиби не была мамой. Пока еще. Она увлекалась... ну, кроме меня, она увлекалась... чем же увлекалась Фиби?
Она любила ходить по магазинам, это я знал. И загорать. Она была очень хороша и в том, и в другом.
— Ну, когда ты знаешь, ты знаешь, — сказала Бри, мягко улыбаясь, встретив мой взгляд и удерживая его в течение нескольких мгновений.
Когда ты знаешь, ты знаешь.
Я оттолкнулся от стойки как раз в тот момент, когда до моих ушей донесся тихий звук открывающейся входной двери. Она с тихим щелчком закрылась, и на кухню вошел Арчер, не удивившись моему появлению. Очевидно, он заметил мой грузовик, припаркованный у входа.
«Привет», — обратился он.
— Привет, — ответил я, когда Арчер направился к Бри и своей дочери, его лицо озарилось такой открытой радостью, что я чуть не отвернулся, как будто я ворвался в интимный момент и не имел права там находиться.
Малышка пинала своими пухлыми ножами и улыбалась, на нижней десне появились два блестящих белых зуба. Эвери потянулась к отцу, и Арчер забрал ее у Бри, поцеловав жену в губы, задерживаясь на мгновение.
— Что ж, — громко сказал я, протягивая бумаги, лежащие на стойке. — Вот данные, которые ты хотел. Я отправил их тебе по электронной почте, но был поблизости, поэтому решил завезти распечатки. Скажите мальчишкам, что я попрощался. Я заберу их в воскресенье.
У нас было давнее свидание с мороженым после ужина, когда я кормил их слишком большим количеством сахара, а потом отправлял домой, чтобы их родители могли разобраться с последствиями.
Арчер взглянул на Бри, его руки были слишком заняты, чтобы «говорить», и, словно прочитав его мысли, она сказала:
— Трэвис не сможет присоединиться к нам за ужином. У него планы с Фиби.
— М, — пробормотал Арчер, улыбнулся мне и кивнул.
— Рад был вас увидеть, — сказал я. — Бри, — я улыбнулся Эвери, чьи глаза слегка сузились. Она наклонилась к Арчеру, ее маленький кулачок сжимал его рубашку так же, как она держалась за свою мать, — Ладно тогда. Увидимся позже, ребята.
И с этим я повернулся и вышел из маленького домика на озере, который пах домом, любовью и семьей.
***
Ветер пах персиками. Я глубоко вдохнул воздух, врывавшийся в открытое окно, пока мой грузовик стоял на холостом ходу на грунтовой дороге, которая заканчивалась на краю моего участка. Во мне разливался покой. Надежда на будущее. Солнце только начинало заходить за старый амбар, свет был рассеянным и золотистым. К сожалению, мне придется снести это строение. Он находился прямо на том месте, где я собирался построить свой дом. Может быть, я смогу как-то использовать пиломатериалы. Балки... или пол, что-нибудь в память о том, что когда-то существовало, но уже не будет.
Отец купил эту землю на самом краю Пелиона, технически в городе Каллиопе, более туристическом районе на противоположной стороне озера. Участок не был огромным, но это была прекрасная собственность на берегу озера. Когда-то здесь был фруктовый сад, и несколько деревьев сохранились: яблоки, вишни, персики и сливы.
Вода покрылась безмятежной рябью, когда мой взгляд устремился к месту, где я только что был — дому моего брата, слишком далекому, чтобы разглядеть его с такого расстояния. Арчер владел и управлял городом Пелион, но у меня было это. В дополнение к городу, который, в конце концов, справедливо перешел к Арчеру много лет назад, моя мать получила от отца этот участок земли. Поскольку он не был частью Пелиона, она смогла оставить его себе. Я отдал матери все свои сбережения и купил землю у нее. Я получил нечто важное для меня — то, что принадлежало только мне, — и дал ей сумму денег, в которой она отчаянно нуждалась, поскольку все остальное — опять же, справедливо — было у нее отнято. Арчер мог получить львиную долю наследства Хейлов, и всегда было очевидно, что ему принадлежит львиная доля сердца нашего отца, потому что его мать была любовью всей его жизни, а моя собственная мать была коварной манипуляторшей, которая обманом заставила его оплодотворить ее, но этот участок земли принадлежал мне и никому другому. Здесь я никому не уступал.