«Ты думала о том, что у тебя в действительности нет чувств к Гейджу, и именно поэтому он безопасен?»
Я вздохнула, мои плечи поникли.
«Ты думала о том, что используешь его, чтобы держать меня эмоционально на расстоянии вытянутой руки?»
Да, конечно, он был прав. Теперь я видела это слишком ясно. Я использовала Гейджа, чтобы держать Трэвиса на расстоянии вытянутой руки. Потому что это означало мое выживание. Я не могла снова рисковать, не сейчас, как раз когда я, наконец, почувствовала себя сильнее, когда острейшая грань агонии из-за той ужасной ночи начала исчезать, когда, наконец, наконец, запах дыма и пепла не был первым, что я чувствовала, проснувшись.
Я поднялась с кровати, направляясь в ванную. Я обрела покой в дороге, останавливаясь лишь на время, достаточное для того, чтобы оплатить еще один отрезок пути, не формируя никаких привязанностей, вообще никаких. Это было облегчением. И я не могла вернуться назад. У меня больше не хватало духу рисковать.
Но с самого начала я почувствовала родство с Трэвисом, которое не поддавалось описанию. Это пугало меня. Беспокоило меня. И поэтому я сделала то, что, по моему мнению, должна была сделать, чтобы удержать его в коробке, которую я заботливо соорудила для него.
Друзья.
Затем — хотя и более рискованно — друзья с выгодой.
Сначала я подумала, что он тоже хочет этих вещей.
Как он мог хотеть большего? Его статус преданного девушкой парня гарантировал, что он будет вести себя непринужденно. И в каком-то смысле это было больно, но в каком-то смысле это также утешило меня.
И поэтому я потеряла бдительность.
«Дай нам шанс, Хейвен».
Радость — возможность — в этих словах все еще заставляла мое сердце биться быстрее, но они также пугали меня, потому что шанс был риском. Шанс не давал никаких гарантий.
Какой бы я была дурой, если бы добровольно снова подвергла себя такому риску?
И самой страшной частью всего этого было то, что я тоже видела будущее с ним. Каким прекрасным оно могло бы выглядеть. Я представила это ясно как день — наши тела соединены, наши взгляды встретились, пока мы шли среди лугов с дикими цветами под заходящим солнцем... и мириады других видений, снов, о которых я бы не хотела думать сейчас, промелькнули в моей голове. Каждый раз, когда мы были вместе, и я была завернута в защитный кокон его рук, видения становились все сильнее и сильнее, пока я больше не могла отгораживаться от них.
И по мере того, как я узнавала больше о Трэвисе, я получила ответ на вопрос, который задала, когда сидела и читала об ужасной смерти его отца.
Кто помог Трэвису скорбеть?
И чем больше он рассказывал о себе, о позоре и ноше, которые он нес, тем больше я понимала, что моя догадка была верна: никто. Поэтому он попытался исцелиться самостоятельно и пошел по неверному пути. Может быть, обиженная часть меня, которая никогда не получала никакого исцеления, распознала в нем ту же рану.
И это тоже напугало меня, потому что заставило мое сердце потянуться к нему, желая — нуждаясь — в утешении, заботе, любви.
И поэтому да, я использовала Гейджа как деревянный детский меч, выставленный против монстра, надвигающегося из темноты. Бесполезный щит против чего-то слишком могущественного, чтобы сражаться.
И все это в любом случае неважно, потому что мы уезжаем.
Я сполоснула зубную щетку, положив ее на раковину, как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь. Я замерла, встретившись взглядом с собственным отражением в зеркале.
— Хейвен, открой.
Я тяжело вздохнула.
Истон.
Мое сердце упало, но облегчение быстро привело меня к двери.
«Я уезжаю утром».
Он действительно уехал.
Я распахнула дверь и увидела своего растрепанного брата, с налитыми кровью глазами.
— Выглядишь ужасно.
— Спасибо, — саркастически сказал он, входя в комнату и опускаясь на край кровати. Я села рядом с ним, поджав под себя ноги.
— Тяжелая ночка? — догадалась я.
— Не-а. Спокойная ночь. Я развеялся с ребятами из пожарной части. Мы немного перебрали, но ничего такого.
Я внутренне вздохнула, наблюдая за ним мгновение.
— Итак, что случилось?
Он помолчал, проводя рукой по волосам, прежде чем встретиться со мной взглядом.
— Что ты думаешь о том, чтобы остаться здесь еще немного?
— Остаться? — мои глаза расширились. — Что? В Пелионе? Нет. Наш план...
— Я знаю, каков наш план. Но... мне здесь нравится. Я здесь вписываюсь.