Новости, хорошие они или плохие, не заставили себя ждать. Уже на следующий день Алексею Кряневу позвонила старая знакомая. Инфорг поиска по имени Инна, среди своих известная как Пифия.
— Мальчика видели в ТРЦ «Гренада», — сообщила она, — точнее, его присутствие зафиксировала одна из камер. Там сейчас полиция работает. Могли бы подъехать… ну, чтобы опознать, действительно ли это Витя Сиропкин? Раз вы с ним лично знакомы.
Разумеется, Крянев и не думал отказываться. Тем более что сам вроде как и заварил эту кашу. Но лишь спросил:
— Что-то еще?
Потому что голос Инны-Пифии звучал тревожно.
— Вообще да, — отвечала она, — мальчик был там не один. А в компании какого-то мужчины.
Наспех отпросившись в школе, Крянев срочно подъехал к «Гренаде». Где действительно узнал на распечатанном кадре видеозаписи своего пропавшего ученика, о чем не преминул сказать сотрудникам полиции.
Узнал он и еще один нюанс пребывания Сиропкина в ТРЦ. Притом, что помещение на записи было ярко освещено, а Витя и его взрослый спутник пили кофе, происходило дело глубокой ночью. В четвертом часу, о чем свидетельствовали цифры в уголке кадра — указывавшие дату и время записи.
Надо ли говорить, что по такому случаю гвоздем программы сделался дежуривший в ту ночь охранник. На него наседали — с одной стороны полицейские, с другой какой-то хмырь в пиджаке, примерно ровесник Алексея. Директор «Гренады», по всей видимости. Уж точно кто-то из начальства.
Оно и понятно. Позволил посторонним проникнуть в помещение в нерабочие часы. Ушами прохлопал. Профессиональную судьбу такого сотрудника не трудно было предсказать.
Еще пара сотрудников крутилась возле кофе-машины, где и находились давеча Витя и незнакомый мужчина. Осматривали, отпечатки пальцев искали. Один еще осторожно подобрал использованный пластиковый стаканчик через салфетку — чтоб свои отпечатки не оставить.
Но хотя бы один из полицейских все-таки уделил внимание и Кряневу. Даже после того, как мальчик на распечатке был опознан.
— Так значит, вы учитель мальчика, — спросил полицейский сугубо риторически, ибо род занятий Алексея был уже внесен в протокол опознания.
— Классный руководитель, — уточнил Крянев, — ну и биологию веду.
— Тогда, наверное, не только с Сиропкиным знакомы, но и с родителями… другими родственниками. Не узнаете этого мужика рядом? Раньше с мальчиком его видели?
— Нет, — уверенно отвечал Алексей. Уж очень странно выглядел этот тип на скриншоте. Одет одновременно старомодно и вызывающе. Эти ядовито-зеленые непрактичные вещи. Представить такого скомороха рядом с ребенком из благополучной, обеспеченной семьи было трудно. Приметь Крянев это зеленое чучело рядом с Витей — в школе ли, возле школы — наверняка бы запомнил.
С другой стороны, что-то знакомое было во внешности Витиного спутника. Смутно знакомое. Но точно ответить, где он его видел, и что этот человек ему напоминает, Крянев пока не мог.
Внезапно что-то зеленое мелькнуло на периферии зрения. Забив на вежливость, Алексей резко повернулся, отворачиваясь от сотрудника полиции.
— …но он здесь, — сказал учитель затем, — может, у него и спросите?
Человек с видеозаписи продирался через толпу покупателей, сновавших по фойе. Невысокий худосочный типчик в нелепом зеленом пальто и шляпе.
Сотрудник полиции быстрым решительным шагом двинулся ему наперерез. Алексей Крянев последовал за ним.
— Центральное РОВД, — представился полицейский, преграждая человеку в зеленом путь.
Тот остановился… но не выказал на лице ни тени удивления, растерянности, не говоря об испуге. И это не понравилось Алексею.
— Не могли бы ответить на несколько вопросов, — не столько спросил, сколько потребовал сотрудник полиции.
— Почему нет, — человек в зеленом пальто улыбнулся. Не радостно, не приветливо, а уверенной улыбкой человека, которому ничего не грозит. Причем независимо от степени его вины.
Наглая такая улыбочка. С вызовом.
— Вас видели с этим мальчиком, — произнес полицейский, показывая типу в зеленом пальто распечатку, — камера зафиксировала. Подтверждаете ли…
— Подтверждаю, — без обиняков заявил тот, — и если уж камера это зафиксировала, я надеюсь, зафиксировала она и другое. Как на протяжении всего времени, что мы находились здесь, я не позволил себе по отношению к ребенку никаких действий… насильственных и просто неприличных. Даже не дотрагивался до него. И как, что особенно я считаю важным, мы с ним расстались на выходе из ТРЦ.
— Проверим, — сказал полицейский глухо, несколько опешив от этой тирады. Притом, что человека в зеленом пальто наверняка уже представлял закованным в наручники.
Но быстро взял себя в руки.
— Согласно камере, вы находились в этом помещении в четвертом часу ночи… в смысле, утра. То есть, когда «Гренада» официально не работает. Значит, с вашей стороны имело место незаконное проникновение… получается.
— Как можно! — мужичонка в зеленом пальто аж руками вплеснул. — Какие «в четвертом часу»? Вечером мы там были! Посмотрите-ка внимательней.
Полицейский еще раз глянул на распечатку, на цифры с указанием времени, и стоявший рядом Алексей не мог не увидеть, как от удивления лицо стража порядка буквально вытягивается. Да и сам Крянев едва не ругнулся, посмотрев на лист с распечатанным кадром.
Было отчего. Учитель хорошо запомнил, что время на распечатке стояло: три часа двадцать три минуты. Вот только теперь тройка сменилась на число восемнадцать. А число значилось — на день раньше. То есть видеозапись не из будущего прибыла, и на том спасибо.
— Понимаю, немудрено так ошибиться, — самодовольно ощерившись, молвил человек в зеленом пальто, — плохое качество записи, плохое качество печати. Нетрудно перепутать восьмерку с тройкой, а единицу вообще не заметить. Очень уж она тоненькая.
А вот насчет перепутанной даты, заметил Алексей, этот тип ничего не сказал. И это хоть что-то, да значило.
— Шесть вечера, значит, — проговорил полицейский, — тогда зря, выходит, на охранника наезжаем. Надо бы сказать…
Он уже направился было обратно к своим коллегам (что, по мнению Крянева, тянуло на служебную халатность), но внезапно передумал. Снова повернулся к человеку в зеленом пальто. Сдаваться не намеренный.
— А с какой целью вы вообще общались с несовершеннолетним? — вопрошал он строго. — Вы его родственник? Друг родителей?
— Не то и не другое, — отвечал тип в зеленом пальто, — просто я увидел бродячего беспризорного мальчишку… голодного. И решил накормить. Неужели это уже считается преступлением? Повторяю, что никаких действий… никакого нехорошего характера я над ним не производил. Камеры должны были зафиксировать. Потому что если за добрые поступки теперь сажают…
— Тогда почему вы не отвели его домой? — не выдержал и вклинился в разговор Алексей.
— Не думаю, что вы уполномочены меня допрашивать… учитель, — последнее слово человек в нелепом зеленом прикиде произнес, будто сплюнул презрительно, — впрочем, я могу поговорить с вами позже.
— Так меня тоже интересует — почему не отвели, — поддержал Крянева полицейский, воспрянувший духом, — не позвонили родителям… или нам.
— Отвечаю по порядку, — к нему человек в зеленом пальто обратился вежливо и с достоинством, — не отвел потому, что не знал куда… во-первых. А во-вторых, мальчик и сам не хотел. И если бы я сделал это принудительно, то не было бы это «насильственными действиями»?
Полицейский немного смутился от последнего вопроса. Тоже, должно быть, аналогичная мысль в голову пришла.
Тогда как человек в зеленом пальто продолжил:
— Что до «позвонить»… телефона никого из родителей мальчика я не знал точно так же как и адреса. А мальчик не больно-то горел желанием сообщать мне родительские контакты. Да, вы скажете, что мне следовало обратиться в полицию. Но откуда ж я знал? Разве тогда уже мальчика объявили в розыск?