А Лепрекон уже не бормотал — ревел торжествующе:
И движения в пляске его сделались настолько стремительными, что даже глазом не поймать.
Дом содрогнулся весь. Пошла трещинами плита межэтажного перекрытия — на шестом этаже, до которого едва успел добраться Алексей. Зашаталась и лестница. Заходил ходуном пол лестничной площадки, до которой Крянев добрался буквально секунду назад. Пришлось, ни мгновения не теряя (даже чуток дух перевести), перескакивать на следующий лестничный пролет.
«Блин! И как потом спускаться?» — мелькнуло в голове Алексея, когда пролет предыдущий начал разваливаться буквально у него на глазах. Как вафля в руках рассыпался.
Но надолго эта паническая мысль в голове не задержалась. Не о том следовало думать, мысленно приказал Крянев себе. Но о непутевом мальчишке, готовящемся с минуты на минуту… нет, в ближайшие же секунды распроститься с жизнью.
И Крянев продолжил свой лихорадочный бег.
А Лепрекону, в отличие от него, пришлось-таки взять паузу. Потому что даже он способен был устать. И вот тогда…
— А-а-а, вот ты какой! — раздался за спиною существа, имевшего внешность человека в зеленом пальто, насмешливый голос подоспевшего Змея. — Таким тебя и представлял. Ну-с, выпей йаду… мразь!
И стремительным движением опустил ладонь на плечо Лепрекона. Тот аж весь сжался под рукой Змея. Будто оплавился как огарок свечи. Чтобы спустя мгновение взорваться… вернее, рассыпаться тучей бабочек, мух, разнокалиберных жуков, брызнувших в разные стороны.
Хватаясь за сердце, готовое выскочить из грудной клетки, и натужно дыша, Алексей выбрался, наконец, под небо — на лишенный крыши незаконченный десятый этаж.
Нет, он не опоздал… почти. Был здесь и Витя Сиропкин. Оглядевшись, Крянев вскоре увидел его.
Вот только мальчик уже стоял у самого края. Там, где должны были соорудить лоджию, но сделали только небольшую бетонную площадку. На этой площадке и находился Витя. В нерешительности, выжидающе глядя перед собой.
С прыжками на арматуру он явно решил не заморачиваться. Но просто броситься вниз с максимальной высоты.
Да, Алексей почти не опоздал. Но разве редко именно это «почти» оказывается роковым?
— Сиропкин! Витя! — выкрикнул Крянев.
Точнее, попытался выкрикнуть. Но лишь прохрипел пересохшим ртом. Мальчишка даже не обернулся.
— Витя! Стой! — хрипел учитель, из последних сил бросившись к недоделанной лоджии и Сиропкину на ней.
Удивительно, откуда эти силы еще в нем оставались. Не иначе, всплеск адреналина гнал Алексея, выжимая из организма последнее. И Крянев успел… снова почти. Настиг края лоджии за долю секунды до того, как Витя решился. И шагнул вперед.
В отчаянии Алексей потянул руки за мальчиком, до последнего надеясь ухватить его хотя бы за волосы на макушке.
И не удержался сам.
Дальше все произошло в доли секунды.
Доли секунды на то, чтобы Сиропкин завизжал отчаянно и жалобно. Не иначе, именно тогда Лепрекон утратил власть над ним. И мальчик осознал, что жить ему осталось всего ничего. А может, гнусная тварь просто отпустила поводья напоследок. Чтобы жертва успела помучиться.
А самому Кряневу тех же долей секунды хватило, чтобы осознать: он падает. А значит, все скоро кончится и для него.
Но потом внезапно перестал падать, словно уцепившись за воздух. Как будто на парашюте. А оглядевшись, понял причину: не парашют, невесть откуда взявшийся, удержал Алексея в воздухе. Но крылья, огромные и размашистые. Столь же внезапно выросшие у него за спиной.
Так, управляя этими крыльями, он настиг в воздухе падающего и орущего Витю Сиропкина. Да подхватил обеими руками.
На все потребовались доли секунды. По истечении которых, удерживая мальчика, Крянев осторожно спустился на землю.
— Блин! — причитал Витя, уже стоя на земле, недоуменно озираясь и будто все еще не веря, что остался жив. — На хрена я вообще туда полез?
— На хрена вообще с этим связался? — последовал встречный вопрос от Змея. — С тварью этой… слившейся, кстати, едва мы с ней повстречались.
А вот Крянев, хоть и учитель, не нашел, что Сиропкину сказать. Для ругани ему было слишком жалко этого сорванца. Нотации считал неуместной пошлостью, пригодной разве что в школе. А не посреди заброшенной стройки, где едва не появился очередной труп. Но с другой стороны — не хвалить же бедолагу. Не за что, в конце-то концов.
Все, на что хватило теперь взмокшего, запыхавшегося, но ощущавшего удивительное душевое облегчение Алексея — это молча потрепать Витю по голове.
А вот Бланка проявила больше ласки — даром, что Сиропкина видела впервые. Подошла к нему, обняла, прижав к себе. Но тоже слов не говорила. И старалась не обращать внимания на неприятный запах, от мальчишки исходивший. Очевидно, падая с десятого этажа, Витя успел испугаться слишком сильно.
— И как теперь вас звать-величать? — осведомился Змей, обращаясь к Алексею со смесью почтения и иронии. — Позывной? Только не отнекивайся. Такой герой без позывного — бессмыслица пуще детского шампанского.
— Пожалуй… назовусь… Орлом, — было ему ответом. Именно в тот момент Кряневу вспомнилась песня, о которой он говорил первого сентября перед первоклашками. Все-таки орлята еще учились, а он летать уже умел. Хоть и не принадлежал к царству пернатых.
— Орел? Крутяк! — обрадовался Змей.
И сразу добавил:
— Ну? Так чего ты ждешь? Не хочешь попробовать?
— Взлететь? — не понял Алексей.
После того, как он приземлился, крылья исчезли, будто в тело обратно втянулись. Будто и не было их.
— Да нет! — воскликнул Змей. — На форуме авторизоваться… под этим ником.
— Ладно, — вздохнул Крянев, не вполне понимая, к чему такая спешка. В таком, казалось бы, пустяшном деле.
Но взял смартфон и вышел на сайт отряда «Тревога». Где вызвал форму авторизации и зарегистрировался под ником «Орел».
Как ни странно, в этот раз система новый ник переварила, доложив об успешной регистрации. Затем вошедший как Орел Алексей открыл тему на форуме, посвященную поискам Вити Сиропкина. Где с гордостью, под новым ником впервые в жизни оставил сообщение. Два простых слова, для кого-то бывшие дороже всех благ.
«Найден, жив».
31 августа — 9 сентября 2021 г.
Жертва
А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь…
— Что сделаю я для людей?! — сильнее грома крикнул Данко.
И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой.
Ах, бедный этот ваш Данко! И ведь глазом не моргнул, пожертвовал самым дорогим, что у него было — жизнью своей. Единственной! Не девять у него их было, как у кошки. Все, ради того, чтобы вывести доверившихся ему людей из тьмы.
И даже в голову не пришло Данко сердце не из собственной груди вырвать, а у кого-нибудь из тех людей. На том-де основании, что чужое сердце будет светить ярче. А если тот человек попробует возражать — обвинить его в эгоизме, предательстве.
Потом, когда бы все закончилось, и люди вышли бы к свету, Данко мог бы, живой-здоровый пролить над человеком, чьим сердцем воспользовался, пару крокодиловых слез. Да еще минимум год рассказывать каждому встречному, как тяжело ему далось это решение, как теперь он мучается, переживает. И как, скрепя сердце (что ценно, оставшееся на месте), все же признает необходимость содеянного. Ведь народ спасен? Спасен. А значит, прав он, Данко, оказался. Так что даже напоминать о неподсудности победителей при таком раскладе излишне.
Но нет, предпочел Данко не отягощать совесть лишними жертвами — пожертвовал лишь собою. Тихо умер, вместо того чтобы оправдываться или пробовать самоутвердиться, пожиная плоды своего, возможно сомнительного, успеха. И уж тем более не задумывался, поймут его поступок потомки или сочтут глупостью, лоховством.