– Это вообще-то Мольер, – поправил меня Патрик.
– О, конечно. Какая я глупая. А вам понравилось, Патрик?
– О да, – сказал он. – Очень забавно. Забавно? Было так смешно.
– Хотите «Черную магию»? – спросила я, протягивая ему коробку.
– Пожалуй, да, – на этот раз согласился он. – Могу я взять «Лесной орех»?
Господи, я ее уже съела. Я съела почти все конфеты, кроме…
– Может, вы возьмете «Малиновую руладу»?
– А что это?
– «Светлая ароматная помадка в темном шоколаде».
– Ладно.
Я отпила еще глоток вина, и вдруг зазвенел звонок, возвещающий, что антракт окончен. Мы двинулись вместе с толпой в зал.
Вторая часть промелькнула в мгновение ока, хотя очень трудно сосредоточиться на пьесе, когда ваши колени почти соприкасаются. И это было так романтично – сидеть в теплой темноте зала, на красных бархатных креслах, смеясь над остроумным переводом и над Арнольфом, этим недалеким торговцем, который хотел жениться на своей молоденькой подопечной, но мучился от страха, что ему наставят рога. Весь смысл пьесы заключался в том, что, как ни старался Арнольф сохранить ее целомудрие, она все равно попала в руки его красивого молодого соперника. Я подумала, что это забавно и в то же время мудро и иронично, но, если честно, Патрику пьеса не показалась такой смешной, как мне. И я, кажется, поняла причину. После спектакля, когда мы отправились ужинать, я спросила, почему он развелся.
– У моей жены был роман на стороне, – сказал он, намазывая масло на хлеб.
– О, вот как.
Я смутилась и, пробормотав: «Не повезло», постаралась сменить тему. Мы заговорили о пьесе. О том, в частности, что Арнольф ищет глупышку, потому что не хочет жениться на умной женщине, опасаясь, что она его обманет.
– Много таких мужчин, как Арнольф, – заметила я.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, много мужчин, которые не хотят иметь дело с умными женщинами. Они считают, что это им чем-то угрожает. И не из-за опасений, что у женщины может быть связь на стороне, а потому, что они чувствуют, что могут оказаться в тени. Возьмем, к примеру, мою подругу Фрэнсис. У нее интеллект размером с галактику. Она с отличием закончила Оксфорд, возглавляет семейную юридическую фирму и имеет огромную практику в Лондоне. Но мужчины, кажется, ею не слишком увлекаются.
– Она красивая? – спросил он.
– О да, красивая. Но слишком умная, понимаете. Они этого не любят. Я постоянно твержу ей, чтобы она немножко поглупела, снова пошла бы в школу и завалила там экзамены, но она меня не слушает. Говорит, что мужчины скучные, но это все потому, что она слишком умная для большинства из них. К счастью, у меня такой проблемы нет. Патрик возразил:
– А я считаю, что ум – это необычайно привлекательно.
– Но большинство мужчин не придерживаются такого мнения.
– На континенте считают, что иметь умную жену или любовницу – шикарно, – добавил он. – Разумеется, если она к тому же привлекательна. Я такого же мнения. Что до меня, я считаю, что у женщины мозг – самый важный орган.
– У меня университетский диплом 2:2,[111] – сказала я.
– Ум – это самое привлекательное, что есть у женщины.
– За два экзамена уровня А я получила С.[112]
– Я считаю, – продолжал он, разрезая стейк, – это единственное, что действительно имеет значение.
– А за один из них мне чуть не поставили В.
– Да, – заключил он, – ничто не делает женщину более привлекательной, чем высокий интеллект. Ну, – сказал он, оплатив счет, – еще один приятный вечер, Тиффани. Как насчет того, чтобы сыграть пару геймов в субботу?
– О да, давайте, – сказала я радостно. – Это будет здорово. А потом, возможно, мы сможем сыграть и партию.
– Что скажешь? – спросила Салли, демонстрируя мне родильный бассейн, стоявший у нее в гостиной в уже собранном виде.
– Э-э, он выглядит очень симпатично… но тебе не кажется, что это немного преждевременно? Ребенок-то появится через шесть недель.
– Да, но я хочу, чтобы у меня все было наготове, – сказала она. – Поэтому решила установить бассейн заранее.
– Где ты его достала? – спросила я.
– Взяла напрокат. Фирма его смонтировала, и все, что нам останется сделать, когда подойдет время, – это наполнить его водой через этот шланг.
– Это вроде джакузи? – спросила я, трогая пальцем голубой плексиглас.
– Не дури, Тифф, – конечно, нет.
– А где трамплин для прыжков?
– Тиффани!
– А маска с трубкой?
– Тиффани, пожалуйста, будь серьезной.
– Ладно. А сколько воды сюда надо лить?
– Двести галлонов. И как только бассейн наполнится, мы накроем его вот этой пластиковой крышкой, чтобы сохранить тепло. Когда подойдет время, я просто разденусь и лягу в него.
– И потом ребенок вынырнет?
– Да, – сказала она весело. – В спокойной атмосфере, в приглушенном свете – кстати, я поставила несколько ночников, – и конечно, в ласковой теплой воде. Ребенок просто перейдет из одной водной среды в другую. Я слышала, что ребенок, рожденный таким образом, появляется на свет с улыбкой. Знаешь, на островах Южного океана есть племена; так вот, женщины там рожают в морской воде.
– Надеюсь, на мелководье.
– А еще существует предание, что жрицы в Древнем Египте тоже рожали в воде.
– Надо же. Ну что ж, это очень интересно, – сказала я. Хотя не могла избавиться от мысли, что если бы мы рождались в воде, то у нас были бы плавники.
– Это будет чудесно, – продолжала она с блаженной улыбкой. – Я жду этого с нетерпением, Тиффани. А ты?
– О да, – солгала я. – Я и сама не могу дождаться.
Но, если честно, меня все же несколько тревожило намерение Салли рожать дома, без лекарств, в этом бассейне. Нет, я действительно не одобряла этот новый способ.
– А что, если бассейн даст течь? – спросила я. – Тут же будет потоп. И все на голову живущим внизу соседям.
– Он не потечет, – заявила Салли самонадеянно. – Нужно только постелить под него вот это полиэтиленовое полотнище, перед тем как пустить воду, просто на всякий случай.
– Знаешь, в Челси-Вестминстерской больнице есть пара родильных бассейнов, – сказала я. – Сейчас во многих больницах они есть. Об этом говорится во всех книжках о родах. Если уж ты хочешь рожать в воде, то почему бы не сделать это в больнице? Я все-таки не понимаю, зачем рожать дома.
– Мне противна сама мысль обо всех этих чужих людях, которые будут вмешиваться, давать мне лекарства, говорить, что делать и когда тужиться, – заявила она непреклонно. – Я хочу родить ребенка активно, а не пассивно, я хочу, чтобы это событие, которое изменит всю мою жизнь, произошло в уединении, в интимной обстановке моего дома. Будет акушерка, я, ребенок – и, конечно, ты, Тиффани. Ты тоже будешь в бассейне.
– В бассейне?
О господи, я на такое не согласна.
– Конечно. Ты наденешь купальник, но какого-нибудь приятного нежного цвета, пожалуйста, а не тот ярко-фиолетовый, – это может травмировать малышку, если он будет первым, что она увидит. И знаешь, если я буду рожать Лейлу в больнице, – продолжала она, – я могу услышать, как стонут другие женщины во время схваток, или увидеть, как они тужатся. А я хочу, чтобы Леда пришла в этот мир в тишине и спокойствии, без стресса, насколько это возможно, – а это означает домашние роды. Понимаешь, то, что произошло с Рози, случилось только потому, что она рожала в больнице.
– Но у тебя могут быть неудачные роды дома, – возразила я. – Рожать больно, где бы это ни происходило, разве нет?
Но Салли, кажется, не слышала. Она лежала на белом кожаном диване и, приподняв трикотажную рубашку, водила по голому животу акустическим прибором.
– Мне нравится это приспособление, – сказала она. – И ребенку хорошо, я уверена. В конце концов, давно известно, что младенцы слышат из чрева к семи с половиной месяцам, а Либби сейчас как раз столько. Они не только слышат звуки, но и реагируют на них – поэтому можно начинать обучение. – Она увеличила громкость на белом устройстве размером с плеер и отхлебнула чаю из сладкого укропа.
112
A (Advanced) – два экзамена по программе средней школы на продвинутом уровне (по английскому языку и по математике и естественным наукам); оценка С соответствует нашей тройке, В – четверке.