Патрик! Слава богу! Значит, все будет хорошо. «Я все забыла, Патрик, не беспокойся, я уже выбросила из головы, что ты опоздал почти на два часа, – говорила я про себя. – Просто поторопись и будь здесь сию минуту».
– Он просил передать…
– Что он сейчас приедет? – перебила ее я.
– Нет, что он вынужден отменить.
– Что?
– Отменить, – сказала она. – Он приносит свои извинения.
– Отменить?
– Да.
– О. А он назвал причину? – спросила я.
– Нет, – сказала она, тряхнув светло-каштановыми кудрями.
– Он позвонил и сказал, что отменяет?
Джулия кивнула.
– И что он не придет?
– Нет, – подтвердила она.
– Вы уверены?
– Да.
– Он употребил именно это слово – «отменить»? – спросила я.
– Именно это.
– Вы не могли, – извините, вы ведь новенькая, – вы не могли как-то ошибиться, а? Или перепутать?
– Нет. Он сказал «отменить». Он сказал: «Пожалуйста, не могли бы вы передать Тиффани Тротт, что, боюсь, я вынужден отменить». Именно так он сказал.
– Отменить, а не появиться с минуту на минуту? – спросила я. – Послушайте, Джулия, могу я снова уточнить? Он сказал: «отменить»? Это правильно? Давайте по буквам: «О-Т-М-Е-Н-И-Т-Ь».
– Да. Отменить. Он сюда не придет. Отменить.
– И вы абсолютно в этом уверены? – спросила я снова.
– На сто процентов, – ответила она.
– Понимаю, – сказала я, теребя подол моего нового теннисного платья. – Значит, он не придет.
– Нет. Не придет.
– Понимаю, – повторила я. – Он отменил.
– Да, да. Он отменил. Затем появился Алан.
– Привет, Тиффани, – сказал он. – Какое у вас великолепное платье.
– Спасибо, – пробормотала я рассеянно.
– Вы с кем-нибудь играете? – спросил он.
– Нет, – ответила я угрюмо.
– А почему бы вам не сыграть вдвоем? – предложила Джулия. – Алан, вы ведь не против сыграть еще раз? Вам необходимо практиковаться перед турниром.
– Конечно, – согласился он. – Пойдемте, Тиффани.
– Э-э, ладно, – пробормотала я. – Хотя, знаете, я бы… если честно, то мне как-то не хочется сегодня играть. Совсем нет настроения, – сказала я, снимая свою новую головную повязку. – Лодыжка немного побаливает. Да и похоже… дождь собирается. Послушайте, Джулия, могу я уточнить раз и навсегда, чтобы исключить возможность какого-то недоразумения. Патрик не придет. Это так?
– Да, это так, – подтвердила она.
– Он сказал: «Я отменяю». Правильно?
– Правильно.
– И это был тот самый Патрик Миллер, да?
– Ну, а вы разве знаете другого? – спросила она.
Хороший вопрос. Очень хороший вопрос.
– Нет, – ответила я уныло. – Не знаю.
Я поднялась наверх в раздевалку, а нож тем временем поворачивался в моем сердце. Я сняла жакет от Сержио Тачини, платье от Фреда Перри, новые кроссовки «Уилсон», носки из «Белой лилии» и надела повседневную одежду. А потом отправилась домой. И когда я открыла дверь, мой автоответчик не подмигивал мне, утешая обещанием каких-то правдоподобных объяснений от Патрика. Он просто безучастно уставился на меня. Он молчал. И еще одно меня поразило: Патрик разговаривал с Джулией, так почему он не мог попросить подозвать меня к телефону, чтобы лично объяснить свое отсутствие или по крайней мере извиниться? Я этого вообще не могла понять. Потом я села за кухонный стол, положила голову на руки и заплакала. Прямо-таки разрыдалась. Слезы ручьем текли по лицу. Я взглянула на себя в зеркало, висевшее в холле: щеки в грязных потеках коричневой туши, веки покраснели и набухли, между бровей и в уголках рта появились складки. Мое лицо, обычно такое гладкое, сморщилось от разочарования и горя, и… дзинь! дзинь! Дзинь! Дзинь!
– Да?
– Тиффани, это Патрик.
– Да?
– Послушайте, мне очень жаль…
– Да.
– Но понимаете, мне кое-что помешало… Помешало?
– А вы долго ждали?
– Да.
– Думаю, вы немного сердитесь на меня?
– Э-э, ну да. Да, сержусь.
– Мне действительно очень жаль, но знаете, как это быва…
– Нет. Нет, не знаю.
– Я просто не уследил за временем и…
– Послушайте, – сказала я. – Меня не интересуют ваши патетические извинения. Я знаю только то, что вы заставили меня ждать.
– Ну, я бы не сказал, что заставил вас ждать, ведь вы могли поиграть с кем-нибудь еще.
– Я не хотела играть с кем-нибудь, я хотела играть с вами. А вы заставили меня просидеть там почти три часа.
– Ну, извините меня, Тиффани.
– И вы даже не позаботились сказать мне лично…
– Но это было сложно, я звонил по мобильному телефону.
По мобильному телефону? У него же нет мобильника, насколько мне известно.
– Вы просто водили меня за нос – как и все остальные.
– Что вы имеете в виду – водил вас за нос?
– Вы водили меня за нос.
– Нет, не водил, – сказал он.
– Вы водили меня за нос, Патрик. А ведь я заплатила семьсот фунтов, чтобы вступить в агентство Каролины Кларк.
– Послушайте, я же сказал, мне очень жаль.
– И заплатила такие деньги, чтобы меня водили за нос.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, Тиффани.
– Так зачем мне нужно было платить семьсот фунтов агентству знакомств за то, чтобы меня водили за нос, когда я знаю несколько мужчин, которые сделали бы это совершенно бесплатно.
– Тиффани, извините меня…
– Извинить? Ха!
– Как я могу загладить свою вину?
– Меня тошнит от мужчин, которые так поступают…
– Вы не позволите пригласить вас на ужин?
– Просто тошнит…
– Я знаю один хороший ресторан…
– Ни за что. Чтобы со мной так шутили…
– Там очень вкусные десерты…
– …и потом выбрасывали… Я имею в виду, меня от этого тошнит. Тошнит. До. Смерти. От. Этого. Я чувствую себя так…
– Тиффани?
– …что готова сделать что-нибудь ужасное…
– Разрешите мне…
– …прыгнуть с крыши высотного дома…
– Дайте же мне договорить…
–.. или уйти в монастырь кармелиток…
– …потому что я действительно хотел бы…
–.. или уехать из Лондона навсегда!
– …увидеть вас.
– Все мужчины мерзавцы. Все. Мерзавцы. Даже самые лучшие из них. И боюсь, что с этим все…
– ТИФФАНИ…
– …покончено.
– …ВЫ ПОУЖИНАЕТЕ СО МНОЙ В ЧЕТВЕРГ?
– О. Ладно. Да. Хорошо.
Апрель
Какие все-таки разные бывают свидания. Патрик налил мне еще шампанского и посмотрел на меня с загадочной улыбкой. Мы сидели в ресторане Берторелли на Шарлотт-стрит, и я была на седьмом небе. Я была счастлива и выглядела отлично. Я сделала полную депиляцию ног воском. И я приняла извинения Патрика за то, что произошло в теннисном клубе. Он сказал, что у него было «непреодолимое препятствие», ну что ж, ведь с каждым это может случиться, не так ли? Особенно если вы такой деловой и успешный человек, как Патрик. И если у вас так много забот, таких, например, как непомерные выплаты бывшей жене после развода. И по доброте душевной я не собираюсь давить на парня – в конце концов, я ведь его совсем мало знаю. Теперь я понимаю, что не нужно было ссориться с ним, когда он по какой-то причине так задержался в прошлую субботу. О нет, я не из тех женщин, которые начинают предъявлять претензии мужчине через полчаса после знакомства. И я не из тех «ненасытных крольчих» – это самое подходящее выражение (вспомните Глен Клоуз в «Роковом влечении»), – которые думают, что парень страстно влюбился, когда на самом деле этого и в помине нет или когда ему просто требуется время, прежде чем он почувствует, что может давать обещания, – возможно, лет двадцать или что-нибудь в этом роде. Потому что я знаю по собственному опыту: было ошибкой спрашивать: «Ладно, куда заведут нас эти отношения?» – когда вы встречаетесь с парнем всего лишь – о-ох! – три года. И кто упрекнет его, если он скажет: «Ну, я думаю, никуда не заведут», как ответил мне Филлип Эндерер? Потому что я спросила об этом, так ведь? Задала вопрос. Да. Так что я за то, чтобы дать мужчинам время на раздумья. Много времени. В конце концов, я знаю Патрика всего лишь три недели. Он сказал, что хотел бы остановиться на мне, и это означает, что я должна сообщить в агентство, что не буду встречаться ни с кем, кроме него. И я не согласна с Лиззи, что было бы разумнее встречаться со многими парнями, когда можно начать с Патрика и посмотреть, что получится. Потому что Патрик – именно тот человек, который мне нужен. Я знаю, он очень, очень мной увлекся и поэтому не хочет, чтобы я знакомилась с другими мужчинами. Он большой собственник, и это в общем-то даже лестно. Так что я не встречалась ни с кем, с тех пор как с ним познакомилась. И мы сидели в ресторане Берторелли – такое отличное место для романтического ужина тет-а-тет, – он заказал шампанское и паштет из гусиной печени, за которыми последовал сочный стейк с хрустящим картофелем фри. И выглядела я, как уже говорила, сногсшибательно и чувствовала себя очень, очень уверенно и беспрерывно смеялась. И я уже хотела сказать Патрику, что занесла его в список моих лучших друзей, когда он вдруг многозначительно на меня посмотрел. Очень многозначительно. И проникновенно. Этот взгляд пронзил меня до самых печенок. И потом он объявил с улыбкой: