В темноте послышался ее шепот:
— Скажи мне: «Я люблю тебя».
Цыганек сжал зубы. Дыхание перехватило.
— Скажи, — повторила она, — «Я люблю тебя».
— …Люблю тебя.
Это прозвучало как-то неубедительно, с ноткой протеста.
— Еще раз.
— Я люблю тебя.
— Еще, — сказала она с беспокойством.
— Перестань, сумасшедшая.
— Нет, — отозвалась она удивительно спокойно и как бы удовлетворенно.
— Что?
— Ты не любишь меня.
— Я не люблю об этом говорить, — солгал Цыганек.
— И мне?
— Всем.
Яна говорила медленно, спокойно. Так она никогда раньше не разговаривала. Обычно ее голос был резким, как у всех цыганок.
— Это хорошо, что ты меня не любишь. Я тоже не люблю тебя.
Цыганек удивленно посмотрел на нее. — Я чувствую, что все прошло.
— Ты любишь мужа?
— Да, — ответила она через минуту.
Цыганек проговорил в тишине:
— Яна… мы должны расстаться.
Она засмеялась:
— Боишься?
— Да, — ответил Цыганек. — Мы должны расстаться, пока не поздно. Я боюсь, как бы не было поздно.
Они вышли из сарая.
— Я провожу тебя.
В другое время она испугалась бы, опасаясь, как бы кто-нибудь из деревни не написал Ферко, что его жена встречается с другим. Теперь ей было все равно: они шли вместе в последний раз. Она и раньше знала, что когда-нибудь это кончится, но не предполагала такой быстрый конец. Цыганек был красивым парнем, жаль с ним расставаться. Она сжимала его руку по дороге. Перед домом горячо обняла его.
— На прощание… — Потом вырвалась, оттолкнула его и скрылась за дверьми своего дома.
Сначала ему было жаль, что так получилось. Они могли бы еще некоторое время побыть вместе. Цыганек стоял и ждал, когда она зажжет свет. Но цыганка как будто чувствовала, чего он ждет. Дом оставался погруженным в темноту.
Цыганек закурил. Пожал плечами. Наконец это все закончилось. Он засунул руки в карманы брюк и уже намеревался идти в Хамры, как вдруг в темноте увидел перед собой мужчину.
Это был Георгий.
Дрожь пробежала по спине Цыганека. У Георгия была горячая кровь. Он всегда носил с собой нож. Пограничник не испытывал страха, но и драться ему не хотелось. Он страшно устал и многое отдал бы сейчас за то, чтобы поспать хоть несколько часов. Тем более что теперь не имело смысла драться. Из-за чего?
— Добрый вечер!
— Добрый вечер.
Георгий говорил почти шепотом. Цыганеком овладело беспокойство. В приветствии болгарина не чувствовалось ни грубости, ни задиристости. Георгий действительно прошел мимо.
— Пойдемте со мной, господин пограничник! Хочу вам кое-что…
Дрожь снова пробежала по телу Цыганека. На правом боку у него, однако, висела кобура с пистолетом. «Если будет худшее, — подумал он, — выстрелю в воздух. Он хорошо владеет ножом. Нужно быть осторожным». Цыганек в темноте поправил кобуру, чтобы удобнее было выхватить пистолет.
— Что вам нужно? — спросил он, когда они отошли на несколько метров.
Болгарин подошел близко-близко. Цыганек почувствовал его дыхание. «Я должен ударить первым», — подумал он. Однако, сам не зная почему, выжидал. Болгарин поднял руки и крепко ухватился за отвороты его блузы.
6
Когда Кот возвратился из Болеслава, на койке в его комнате лежал снимок бандита, застреленного Буришкой. Молодое лицо. Очень молодое. А Буришке тоже не больше. Двадцать один? Кот приоткрыл дверь в канцелярию и приказал:
— Разбудите меня через два часа!
Отдохнуть он ложился со спокойной душой: семью Громадки удалось сохранить. За израсходованный бензин и за то, что три человека на время оставили заставу, он как-нибудь ответит… Кот заснул. Когда его будили, вставать страшно не хотелось. Однако он быстро оделся и, захватив с собой оружие и фотографию, поехал в Митину к Берану. Близился вечер. За деревней крестьяне косили сено, кое-где женщины уже сгребали его в кучи.