— Ну, теперь очередь за тобой… со мной!
— А если у него таких десять и он просто не знает, какую выбрать! Не так ли, Марженка!
Раздается дружный смех. Но Марженка пропускает мимо ушей ехидную реплику Буришки, он лишь машет рукой и едва заметно улыбается.
Кот снова сидит около Земана; он единственный, кто не смеется.
— Марженка очень порядочный парень, — говорит он Земану. — Он остался совсем один. Отец погиб в концентрационном лагере, мать умерла еще раньше. Где-то около Брно живет его подруга, он ей каждый день пишет письма… но… — И Кот с горечью вздыхает.
Ржига доливает вино в чашки и стаканы соседей, поднимает свою чашку над головой и кричит:
— Хлопцы, шашки наголо! Руки пограничников тянутся к стаканам, все встают и поворачиваются к молодоженам. Вдруг в дверях отчетливо раздается:
— Хальт! Или бросаю гранату!
Это был Беран, начальник соседнего контрольно-пропускного пункта и таможенной службы в Митине. Маленького роста толстячок лет пятидесяти. В правой руке, занесенной над головой, он, как гранату, зажал бутылку сливовицы, под мышкой — футляр с кларнетом. На мгновение все смолкли. И прежде чем кто-либо успел раскрыть рот, Беран прогремел предупреждающе:
— Молчать!
Не понятно почему, но все молчали. Кот рассеянно вытащил из кармана пачку сигарет и, как обычно, ломал одну спичку за другой, пытаясь закурить. В этот момент за спиной Берана что-то зашуршало, он театрально сделал шаг в сторону — сзади него стоял лесник Палечек, держа в руках старинные швейцарские часы. Обе стрелки указывали полночь, облезлая и охрипшая кукушка неустанно куковала.
— Свадебный подарок, — передавая часы молодой женщине, сказал Палечек. Ржига тут же повесил их на скобу у стены, но Буришка, мгновенно подбежав, снял их.
— Сегодня не вешайте. Будут вам мешать!
Ржигова засуетилась — во что налить прибывшим?
Палечек получил стакан, а Берану досталась жестяная кружка.
— Мы еще не обзавелись посудой, — смущенно извиняется женщина.
«Повезло же этому Зденеку Ржиге, нашел-таки себе девчонку, — думает Беран. — И тем более здесь, наверху, где сто парней приходится на пару женщин».
— О чем речь! — говорит он вслух. — Неважно из чего, было бы что! — И с удовольствием осушает свою жестянку.
Охмелевший Буришка уже тут как тут, успокаивает хозяйку:
— Это пустяки, дорогая, все еще у вас будет. И рюмки будут. Жачек уже должен скоро их привезти.
Витек, который в это время настраивал скрипку, услышал излияния Буришки и так сильно ткнул его в бок, что щеголь охнул. Беран осмотрел свой кларнет, вытер ладонью губы и приложил инструмент ко рту.
— Только без траурных маршей, господин Беран! — смеется Буришка.
Беран хлопает его по плечу. Буришка спешит к своему саксофону, лежащему на столе в углу комнаты.
Пограничники играют с чувством, нет сомнения, что это превосходно сыгранная капелла. Вместе с Бераном они раньше довольно часто играли просто так, ради забавы и удовольствия, и у себя дома, и в долине под Хамрами. Но это прежде, когда было посвободнее, в декабре прошлого года и даже еще в январе, перед февральскими событиями. А теперь вот уже три месяца пограничники находились в состоянии боевой готовности. Служба днем и ночью, с заставы отлучаться запрещено, никаких отпусков. Трудная жизнь! Днем и ночью что-нибудь случалось на границе…
Песня растрогала Ржигову; молодая женщина снова залилась счастливыми слезами. Для пограничников было непривычным видеть плачущую женщину. Они даже смутились.
Двое, однако, смотрели совсем в другую сторону. Земан поднялся с дивана и, опершись на оконную раму, смотрел в сторону магазина, из окон которого сквозь тьму и мглу едва пробивался слабый свет. Там она, она и ее муж. Да, неприятная история. Земан вспомнил незаметные на первый взгляд подробности: шпильку в ее волосах, движение рук, ее грудь, прикосновение.
В этот момент, потягивая вино, к нему подошел Кот.
— Неплохой магазин, правда?
Этот прямой вопрос уже не смущает Земана; ему кажется, что он давно знает Кота.
— Скажи, а что делает тот, ее?.. — прямо спрашивает он.
Кот задумчиво тянет вино.
— Я тоже был бы рад знать это… Полтора года назад он задавил ребенка в Ладах. Грузовым автомобилем. Испугался наказания, бросил все и через Хамры и Митину, где служил Беран, махнул на грузовике в Баварию… Болван. Оставить такую женщину!