Разве это не приглашение?
На обратном пути я тихо насвистывал про себя и громче обычного здоровался с встречными в деревне. И причиной тому был не только свежий майский воздух.
Служить в пограничной роте — это совсем не то, что работать в школе. В ближайшие четыре дня нечего было и думать об увольнении. В субботу же я, к счастью, попал в первую половину личного состава, получившего увольнительные.
«Растштетте», деревенское кафе, было ярко освещено. Я пришел туда с товарищами не без тайной надежды, что некая особа тоже появится здесь, чтобы приятно отдохнуть. Играл молодежный оркестр. И я обрадовался этому: мне не по себе, когда современные мелодии играют для молодых людей старики.
Зал был просторным и светлым. Правда, в нем все еще висели украшения от прошлого карнавала, но они не портили настроения. Мы нашли уютный столик. Я сел лицом к входу.
В кафе заходило много посетителей, и среди них было немало привлекательных девушек. Однако я все ждал свою новую знакомую. «Наверное, у нее не оказалось свободного времени, или, может, она куда-нибудь уехала», — утешал я себя. Это, конечно, было слабым утешением, особенно для влюбленного. «А что, если пойти прямо к ней домой и попросить последний номер журнала? — подумал я. — Конечно, в такой прекрасный майский вечер этот предлог наверняка покажется надуманным». И я решил применить другую тактику. «Внезапно и скрытно! — сказал я себе. — Так будет лучше. Ты встретишь ее по дороге от квартиры к кафе — разумеется, случайно, — а дальше будешь действовать по обстановке».
Я извинился перед товарищами — хочу, мол, немного подышать свежим воздухом — и вышел из кафе. Я ошибся, полагая, что ждать на улице легче, чем в кафе. Ее все равно не было. Незаметно для себя я очутился перед «Консумом». Рядом находилась ее квартира. Два окна во втором этаже светились. Я забыл о маскировке: ведь цель была совсем рядом. И позвонил в дверь.
— Фрейлейн Шуберт? — переспросила пожилая дама, окинув меня внимательным взглядом квартирохозяйки, тем взглядом, который мне хорошо был знаком еще со студенческих времен. — Фрейлейн Шуберт пошла к подруге в соседнюю деревню.
Она старалась определить, какое впечатление произвели на меня ее слова, во всяком случае, мне так показалось. И добавила уже дружелюбнее:
— Кажется, они собирались вернуться в наше кафе на танцы.
Я сказал «большое спасибо» и «добрый вечер» и, вернувшись в «Растштетте», занял старое место, которое товарищи держали для меня. Оглядев зал, я стал наблюдать за входной дверью.
Ждать пришлось почти до девяти часов. Наконец она вошла вместе с подругой, но меня не заметила. Многие присутствующие деревенские жители приветливо здоровались с ней. Значит, мою фрейлейн учительницу здесь любили и уважали. И это было мне приятно, да я этого и не скрывал.
С нетерпением ждал я следующего танца и при первых же тактах музыки стремглав устремился к ней. Мой командир взвода, увидев меня в этот момент, наверняка бы удивился: обычно я не отличался резвостью в беге по пересеченной местности. Мой бросок был вознагражден: я опередил других конкурентов и танцевал так, как не танцевал еще никогда. Кроме того, танцуя, я гениально начал разговор о сцене в лодке из пьесы «Флажок семерых отважных»: у меня сегодня было достаточно времени, чтобы заранее обдумать, с чего начать. Легко танцуя, она поддерживала разговор. Но тут оркестр заиграл быстрый танец, и беседу пришлось прервать.
В этот вечер я не раз стартовал таким образом и неизменно приходил первым. Таким образом мы смогли обсудить с ней почти весь учебный план преподавания родного языка в школе. Потом я проводил девушек домой, ее и подругу, очень привлекательную, симпатичную девушку, которая не чинила мне никаких помех. Я никогда не спешу в таких вещах, да и моя фрейлейн учительница тоже была не из тех, с которыми можно позволить себе спешить.
На следующее утро я встал рано, раньше всех товарищей по казарме. Любовь окрыляет — что правда, то правда. Но зато я уделил гораздо больше времени бритью.
Мы, конечно, договорились с ней о следующем свидании, и, конечно, только для того, чтобы продолжить беседу на наши профессиональные учительские темы. Инге — разрешение обращаться к ней по имени мне все же удалось получить в первый вечер — предстояло много поработать в летние экзамены, и я решил, как специалист в резерве, помочь ей.
Так мы узнали друг друга и по совместной работе, что в наши дни случается довольно редко. Она все больше нравилась мне. Правда, иногда Инге казалась немного суховатой, слишком самоуверенной и слишком категоричной в своих суждениях. Так, двум школьникам, убежавшим с урока физкультуры, она записала в дневник выговор, мотивировав это тем, что они подвели класс. И сделала это, не поговорив предварительно с ребятами, не выяснив причины их поведения. Мне показалось, что она поступила слишком строго, однако она не стала обсуждать со мной этот случай. В конечном счете мне даже несколько импонировала эта черта ее характера. Инге казалась мне не упрямой, а более последовательной и настойчивой, чем я сам.