— Когда ты думаешь о своей Хельке?.. — проговорил Гральман, ухмыльнувшись. — Сдается мне, ты все время думаешь о ней. Это — во-первых. А во-вторых, у всех влюбленных сердца становятся мягкими.
— Разве может кто-нибудь оставаться в данном случае равнодушным? — ответил Юрген, стыдясь своей нерешительности. — Ведь он женат, только что получил квартиру, и вдруг на него свалилось такое серьезное наказание — отстранение от должности, перевод в другое место службы... Нет, нельзя оставаться равнодушным...
Петер Гральман стал серьезным.
— Верно, в данном случае никто не может быть равнодушным, — сказал он. — Но, черт побери, что можно сделать? Магазин пропал, его не найдешь.
— И все же... — Юрген запнулся. — И все же, если бы он нашелся?..
Гральман взглянул на Юргена, как учитель на ученика, не понявшего вопрос, хотя его повторили уже раз десять.
— Где и как ты отыщешь его?
— Ну, скажем, магазин можно поискать на тропах, по которым патрули ходят к границе, — быстро ответил Юрген, но, увидев, что Гральман с насмешливым отчаянием надул щеки и выдохнул, добавил: — Вот, скажем, ты или я нашли бы. Тогда Греца выпустили бы, а мы получили бы благодарность. Ну как?
— «Ну как?» — передразнил его Гральман. — «Ну как?» Да что тебе стукнуло в голову, а? Идеи хочешь подкинуть, да? — Насмешливо взглянув на Юргена, он продолжал:. — Точно такие идеи давным-давно возникли не только у тебя, но и у других. И пока ты у своей Хельки... Пока ты развлекался со своей Хелькой, у нас здесь тоже хватало удовольствий. Мы прогулялись по всем дозорным тропам, по всем близлежащим дорогам и контрольным пунктам. Все прочесали. Даже с собаками. Короче, великолепно провели свое свободное время во второй половине воскресного дня. Прекрасно отдохнули! Ведь прогулки повторялись несколько раз. Повалялись да поползали по зеленым лугам. И ни черта не нашли! — Гральман вздохнул, как бы стараясь прогнать свое раздражение, и уже спокойным тоном добавил: — Твое усердие достойно похвалы, но, к сожалению, ты ничего не сможешь сделать.
«Твое усердие достойно похвалы!..» Эта фраза прозвучала как пощечина. Слова Гральмана обожгли Юргена. Кровь бросилась ему в лицо, и он испугался, как бы Гральман не обратил на это внимания.
«Твое усердие достойно похвалы, но, к сожалению, ты ничего не сможешь сделать». Гральман сказал это дружеским тоном, но для Юргена его слова прозвучали как язвительная насмешка.
«Если бы Гральман знал, — подумал он, — то вел бы себя совсем по-иному. А что, если я все-таки решусь? Что, если я пойду к командиру роты?» Юрген долго раздумывал, а потом беспомощно проговорил:
— Я хотел только сказать, как бы это было здорово, если б нашли.
— Как бы это было здорово!.. — повторил Гральман, успокаиваясь. — Ну, довольно болтать об этом. Веди наблюдение за своим сектором.
Юрген всмотрелся в толпу людей по ту сторону границы. До него донеслись обрывки песни: «...мы будем маршировать дальше...»
— Проклятые маршевики-реваншисты! — выругался Гральман и отвел траву от глаз, чтобы лучше наблюдать за шумной «туристской группой».
— Здесь конец вашему «маршу»! — добавил он. — Здесь мы стоим поперек дороги!
Юрген крепче сжал свой автомат. На той стороне толпа редела. Люди скрылись за автобусами. Впереди остались только три парня.
— Что это они собираются делать? — проговорил Гральман. — У этих троих в руках какие-то картонные трубки. Похоже, что это ракеты для фейерверка.
Не успел Гральман это сказать, как из картонных труб, оставляя дымный хвост, ввысь действительно взлетели маленькие ракеты. В небе раскрылись три небольших парашюта. К ним были прикреплены флаги.
— Вот тебе и дневной фейерверк! — заметил Гральман и добавил с удивлением: — С чего бы только?
Люди на той стороне вышли из-за автобусов и, задрав головы, следили за парашютами. Ветер гнал их на восток. До пограничников долетели обрывки песни: «...наши черно-бело-красные знамена...» И действительно, среди флагов, которые несли парашюты, трепыхался имперский военный флаг.
— Знаешь, какой сегодня день? — осенило вдруг Юргена. — Двадцать второе... двадцать второе июня!
Гральман не сразу сообразил.
— Сегодня двадцать второе июня! — повторил Юрген. — Эти типы празднуют день нападения фашистов на Советский Союз в тысяча девятьсот сорок первом году!
Гральман выругался и вскинул к глазам бинокль. Парашюты с флагами приземлились на заграждении.
— Видишь, не повезло, — заметил Юрген.
А на той стороне «туристы» шумно усаживались в автобусы.
— Эти типы празднуют свое поражение, — сказал Гральман, — свой полный и окончательный разгром. Неужели они до сих пор это не поняли?