— Ты чё, бык в загоне, приперся? — не среагировал один из принявших на грудь "товарищей" сразу правильно.
Его короткие рыжие волосы были жесткими от высохшего пота, а под правым глазом синел фингал. В руке полный стакан самогона. Этот бравый герой как будто только что выполз из куска тухлого мяса.
Я почти чувствовал его мерзкий запах, мне в лицо пахнуло зловонием. Так вот ты какой, прославленный пролетарский дух! Словно подтверждая опасения красногвардейца, издалека донесся треск ружейных выстрелов, надо же почти успел. Поднимаю Маузер и на противников обрушивается град пуль. Их я уже не жалею. Тут нормальных людей быть не может, вали всех, пусть Господь их сортирует в свободное время. Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, хлоп-хлоп по две двойки в грудь каждому. Ноздри обжег запах пороха. Все кончено.
Черт, голова гудит, и в ушах звон, устал, как будто всю ночь вагоны разгружал. Мои партизаны рассыпаются по складу, обыскивая его в поисках уцелевших врагов, но, кажется всех большевиков мы здесь уже прикончили. Теперь срочно ищем пулемет, закрываем двери и ворота и готовимся отражать атаки красноармейцев и им сочувствующих. Скоро пулемет был найден и один и партизан, знакомый с "Максимом", подхорунжий Морозов с полудюжиной товарищей спешно оборудует пулеметное гнездо на крыше склада. Остальные бойцы ему в помощь за тягловую силу и в качестве огневой поддержки. Теперь нам остается только ждать развязки... Тут я уже на сегодня отвоевал свое... Навалилась какая-то слабость.
"Я в безопасности". Эта мысль унесла с собой страх.
Но тут лабиринт настоящий, вся война будет исключительно на удачу, кому больше повезет, и за спину к нам пройти труда не составит. И из защиты все больше деревянные заборы, которые любая пуля шьет легко и запросто, а нас тут всего одиннадцать... Хотя, если «товарищи» бездумно решат сюда войти на чистой борзоте – проблем особых не будет. Ничего, повоюем еще, повоюем. Мы уже неплохо их положили, уродов, очень неплохо.
Тем временем основная колонна дошла до ревкома. Там уже слонялись на улице и в коридорах двухэтажного здания остальные два десятка китайцев из "интернационального" отряда Шэн Сю-Чена.
Группа делает резкий рывок, а в это время двое часовых, расположенных у входа, тихо оседают убитыми. Взмахи кинжалов китайских друзей не оставили им шансов. Тела аккуратно придерживаются, чтобы они не падали слишком громко. Та же участь постигла еще двух красноармейцев разгружавших дрова с подводы у ревкома. И так же завхоза, приглядывающего за ними.
Моментально внутрь с клинками наголо уже ворвались охваченные жаждой крови узкоглазые бойцы из калмыков. Первую минуту все работают только холодным оружием. Всех присутствующих неазиатов вырезать под корень! У красных не оказалось сил, чтобы быстро перестроится для сопротивления. Мелькали лезвия штыков, молниями сверкали клинки, метал со скрежетом скользил по кости, красноармейцы как куча тряпья, валились на пол в коридорах и комнатах, орошая крашенные доски кровью и издавая предсмертные хрипы. Один из красных бойцов даже не вскрикнул, когда после умелого удара сабли его голова покатилась через всю комнату и ударилась о ножку стола, тело же упало на пол, заливая все вокруг кровавой жижей.
Те многочисленные люди, что находились вечером в ревкоме, сопротивления внизу почти не оказали. Двух минут не прошло, как на первом этаже все легли тихо и аккуратно. Без единого выстрела. Что и неудивительно – все опешили от вероломного предательства китайских интернационалистов. А вот на втором этаже пришлось пострелять. Сам Шэн Сю-Чен внезапно открыл стрельбу из Маузера по встревоженным непонятным шумом членам большевистского ревкома. Упали как громом пораженные, братья Красновы, еще пара подручных при них была застрелена при попытке схватится за оружие, а бойкий Жигалов, как испуганный сиротка, успел почти выскочить из комнаты, чтобы в коридоре нарваться на штык вероломного китайского пролетария. Стальной штык с характерным чмоканьем вошел в мясо, пронзив члена ревкома, словно коллекционное насекомое булавкой!
Сразу со всех сторон зазвучали выстрелы, "товарищи" корчились, когда в них попадали пули, кричали, выли, перекрывая даже грохот выстрелов. Но все же китайцев не хватило чтобы вырезать и перестрелять сразу всех "товарищей", тех в ревкоме было почти сорок человек и пока калмыки со скоростью диких кошек рвались на второй этаж, в двух комнатах большевики спохватились и открыли заполошную стрельбу. Им даже удалось ранить одного из китайцев в коридоре и заодно парочку калмыков. Но все же ожесточенного сопротивления не получилось, две бутылки с самодельной взрывчаткой, метко заброшенные в окна ревкома, позволили атакующим ворваться в комнаты и прикончить контуженных обороняющихся. Ревком был взят и почти сорок большевиков убиты - ни один из них не ушел. Азиаты штыками, экономя патроны, добили всех раненых, красных истребляли как бешеных волков. Прошло примерно четыре минуты от первого до последнего выстрела.