— Познакомьте, — попросила она.
Она не ошиблась в выборе. Достаточно ей было подумать о чем-нибудь, как Пауль уже загорался ее желаниями. Как бы ни уставал он, а вечерами садился за стол, брал инструменты и начинал возиться с приемниками.
— Тебе на туфли, — шутил он, ласково поглядывая на жену.
Сакс где-то добывал самые дефицитные детали.
— Смотри не подведи, — говорил он, вручая Паулю пакеты. Эту же фразу Сакс обязательно повторял, аккуратно укладывая в бумажник деньги.
Пауль мрачнел:
— Сам рискую — ладно. А ты — из-за меня...
Армильда понимала, что дело тут нечисто. Понимала она и то, что Паулю, прямому, честному, это было неприятно. Но как бы там ни было, а работы было много, денег — тоже, и если Паулю становилось очень уж не по себе, ласка легко утешала его.
С Руди она познакомилась в магазине. Поглядывая на стройную Армильду, сновавшую за прилавком, он ввернул, между прочим, что работает инженером, хорошо зарабатывает.
Нет, увлекаться, оказывается, Армильда умела. Для Руди она готова была сделать все что угодно. Обычно расчетливая, холодная, она словно потеряла голову, научилась лгать, скрывать свои встречи с ним. Прийти от Руди и наговорить кучу хороших слов Паулю — стало для нее обычным.
Не раз Армильда задумывалась: что будет дальше? Руди любит ее, но он категорически отказывается жить вместе. Почему? Иногда думалось: «Надо уйти от Пауля, и все станет на свое место. Не отпустит, будет уговаривать, ходить по пятам». Против Пауля накипало раздражение. Ей не мила жизнь без Руди — такого обаятельного, такого чуткого, умевшего так красиво ухаживать!
Потом на нее свалилось новое несчастие: она узнала, что ее отец когда-то тяжело болел. Сразу же подумалось: «У нас с Паулем не было детей. Не поэтому ли?» Никому, кроме Пауля, сообщить о болезни отца Армильда не решилась, но, поделившись новостью с мужем, тут же поняла: если она уйдет от Пауля, он все расскажет Руди.
Она запутывалась все больше и больше, и, когда однажды Пауль ударил ее, почувствовала, что ненавидит мужа.
Многого не знал Пауль. И теперь, в камере, без конца вспоминая то один, то другой эпизод своей жизни с Армильдой, он ни в чем не мог разобраться. Вернее, он понял лишь одно: в дом на Выргу его привела нужда в деньгах. Винить в этом, кроме самого себя, Пауль никого не мог.
Вечер воспоминаний
Сразу после допроса Арупыльда Вески занялся Саксом. Он внимательно прочитал показания сослуживцев Роберта Липпа, которых допрашивал сотрудник отдела Хейно Хярм, просмотрел справку, что детали, найденные у Арупыльда, очень дефицитные и за последние полгода лишь один раз — две недели назад — наступали в продажу. К справке была подколота записка Хярма:
«...Сам радиолюбитель, деталей в продаже не видел. Видно, Липп забрал все и спекулировал...»
Сразу припомнилась виноватая улыбка Пауля: «А я думал из-за деталей забрали...» Конечно, Сакс посредничал в спекуляции. Дома у Липпа хранились радиодетали, их-то и швырнул Сакс в реку. Преступление налицо, им займутся. Но стало ли яснее дело, которое они с Отсом ведут?..
Когда закончился допрос Сакса, подтвердивший рассуждения Вески, Отс удивленно поглядел на капитана:
— Чем вы так довольны, Лембит? Дело Сакса — это шлак. Жаль потерянного времени... Представляю себе, как будет доволен Хеннинг.
— Ну-ну, жалеть не о чем, спекулянтов поймали... А насчет шлака ты прав — радоваться действительно нечему...
— Я и говорю...
— Чепуху говоришь. — Вески снял очки и медленно стал протирать их. — Хорошо, если сразу ухватишься за верную нитку. Но такое редко случается, сам знаешь. Пока доберешься до истины, не одну лопату шлака отбросишь. А отбрасывать его надо, иначе истина останется погребенной под ним. Чем больше отбросим — тем ближе к правде... А ты — о Хеннинге... И все же для радости мало причин. Пауль Арупыльд арестован, и мне все больше кажется, напрасно арестован. Это уже не шлак. Невинный человек — в тюрьме! Пойми, невинный. О чем он сейчас думает, что переживает? Я, ты и мы все в ответе за это, мы что-то прозевали. Сиди и думай! Вспоминай! Вот мы выехали из управления... Поле... Картофельная ботва!.. Вспоминай, записывай, что пропущено!.. Обыск... Все, все вспоминай!
В кабинете наступила тишина. Отсу эта затея, которую он окрестил «вечером воспоминаний», показалась нелепой, но он добросовестно морщил лоб, стараясь припомнить, как развивалось дело. Вески же очистил стол, зажег верхний свет, а затем, открыв сейф, вытащил из него пакет с вещественными доказательствами. Там были аккуратно завернутые в бумагу брюки Пауля, его ботинки, сумочка Армильды, из которой посыпались аптечные сигнатурки.
— Вспомнил что-нибудь?
Нет, Отс ничего не вспомнил, он... задремал.
— Эх, ты! Надо уметь не спать. — Веселые нотки в голове Вески удивили Отса. — Смотри: рецепты! Зачем? Почему так много?
Отс ничего не понимал. Чему радуется Вески? Рецепты! Какая у них может быть связь с делом?
— Мудрствую. Так, кажется, про меня говорят? — глаза Вески хитро улыбались и блестели. — Может, и так, может, все это ни к чему... А только... только все преступления раскрываются не случайно, как это порой кажется. Ничего нельзя отбрасывать. Следователь честен тогда, когда он не упустил ни одной мелочи. В них-то и прячется то, что мы называем случайностью. Завтра трогать Арупыльда не будем... Завтра — рецепты. Заверни их отдельно, я заберу. Остальное спрячь. А сейчас, — Вески снова хитро улыбнулся, — порадуем Хеннинга, если он еще не ушел.
Звонок застал майора Хеннинга уже в шинели, во, услышав первые слова Вески, он сел к столу.
— Опять сомневаетесь? — прервал он Вески. — Надоело! Завтра же кончайте.
Вески не успел возразить — Хеннинг повесил трубку.
«Ну и черт с тобой! — размышлял Вески по дороге домой. — День у меня еще впереди».
Утром Вески проснулся с тяжелой головой. Глухо звонил будильник.
— Восемь? — Вайке открыла глаза. — Поздно пришел, Лембит? Я и не слышала.
Вески подхватил сына, бросившегося к нему в постель, и скомандовал:
— Вставать, быстро вставать! Через час большой Харри зайдет. Я ему завтрак обещал.
Двери Отсу открыла Вайке. Как всегда, она позавидовала цветущему виду лейтенанта, но и у него были озабоченные глаза.
— Что у вас такое, Харри? — Вайке опасливо оглянулась.
— Ты не бойся, не бойся, сами расскажем! — Вески со смехом выглянул из столовой. — Быстрее к столу! Вот, допустим, скажут, что ты мне изменила, не любишь меня. Убью я тебя? Ага, молчишь!.. Испугалась?
— Глупости ты говоришь! — Вайке рассмеялась. — За это судят — побоишься. — И уже серьезно добавила: — Не поверишь. Когда очень любишь, хочешь верить в любимого.
— А вот и ошиблась. — Вески потянулся за ножом и подмигнул Отсу. — Харри может доказать тебе обратное. У него нет сомнений.
— В том-то и дело, Пауль... — мрачно начал тот.
— Имен не называйте, лейтенант, тайна!
— Хватит! — Вайке рассердилась. — Мерещатся вам убийства.
— Я серьезно, Вайке. Мог бы я тебя убить из ревности?
— Ты у себя спроси. Убьешь — тут же сам застрелишься, — с напускной серьезностью ответила она.
После завтрака Вайке ушла, забрав с собой сына.
— Вот оно как, лейтенант! — Вески, посмеиваясь, поглядел на Отса, когда они стали разбирать рецепты. — «Убьешь — сам застрелишься!» А Пауль на пароход пошел... Надо разобраться. Погубить жизнь Пауля — не фокус. На-ка лучше посмотри... — И Вески протянул Отсу несколько сигнатурок. — Тут и аптека на Нарва маантэ и на Ратушной площади. И на Пярну мазитее и еще, еще — все аптеки Таллина! Рецептов куча, а ты в протокол всего несколько слов записал: «Различные медицинские справки на двадцати двух листах». Эх, прозевали мы с тобой, прозевали!.. А я-то хорош, ведь тоже держал их в руках! Эти — мне, а эти — тебе! — Вески пододвинул к Отсу кучу бумажек. — В пять встречаемся в управлении.