— Погоди, погоди, отец!.. Разреши ему исповедаться... Встань, Женька!..
Поднявшись с пола, Женька почистил коленки и, собравшись с духом, опять прохрипел:
— Отпустите меня!
— Куда? — ничего не понимал Кичига.
— Из ватаги вашей отпустите!.. Не могу я более свою душу губить... Раньше, когда храмы грабили, забавно было... А на людей с умыслом нападать, да еще маски напяливать!.. И зрить, как женщину слабосильную пистолетом бьют...
— Стоп! — вскочил с лавки Прохор. — Болтаешь лишку!..
— Отпустите меня... В Сибирь уеду, в промысловую артелку впишусь... Я же охотник...
— Ты мне, Женька, свой кержацкий крест на верность целовал, — гневно приблизился к нему в накинутом на плечах одеяле Кичига. — Бесстыдный богоотступник!.. Тот, кто крест целовал...
— По-честному прошу, отпустите! — перебил Женька и добавил с едва заметной угрозой: — Не отпустите добром, самолично сбегу.
— Не пужай! — показал ему кулак Кичига.
А когда Женька ушел, он, стуча зубами, допил из ковшика брагу и лишь после этого жалобно спросил у Прохора: — Ну, как?
— Чего «как»? Хороший подарочек преподнес нам твой кержак! Вот он серьги певичке, небось, вернуть изволил. Наверняка те серьги уже в твоем разлюбезном уголовном розыске... А завтра Женька...
— Не поминай змею подколодную! И сам же я его на сердце пригрел!
— Как не поминать? А кто тут, в комнате, сейчас сбежать грозился? Я, что ли? Ну-ка, отвечай, что ты с этой змеей делать намерен?
— Что и ты, Прохор Александрович. Ну, а квартировать покамест здесь будешь. Постоялый двор, что царство Вавилонское, народу всякого много... Никто тебя не признает, никто тебя не окликнет... Аминь!..
XXVII
В горнозаводском поселке бандиты, как выяснилось, не оставили никаких следов; в лавке Башкайкина был проведен самый тщательный осмотр и опрошены все свидетели. Ничего толкового не могли рассказать и жители маленькой лесной деревеньки. Одно было ясно работникам уголовного розыска: из поселка так же, как и после нападения на ирбитский поезд, бандиты умчались в сторону города...
Пока черным маскам везло, но на днях Никифоров наконец-то получил пакет из Сибири. Сибиряки лаконично писали, что по обским городам совсем недавно гастролировала шайка некого Прошки-Офицера. Многие свои преступления эта шайка совершала в черных масках. Самого Прошку-Офицера захватить не удалось, но арестованные сообщники показали, что родом Прошка с Урала, а в годы гражданской войны подвизался там в колчаковских карательных отрядах. Однако никто из них не слышал никогда фамилии главаря. В конце послания прилагались внешние приметы и привычки Прошки, записанные со слов членов разгромленной шайки. В частности, указывалось на то, что он любит покусывать губы...
Феликс знал, что от каждого «малюсенького» дела могут протянуться нити к другому, более значительному. Поэтому он внимательно изучал любые данные и выслушивал все версии, могущие, по его мнению, пролить свет на личность Прошки-Офицера.
В сибирском пакете не указывалось, уроженцем какой местности Урала был главарь шайки. Он мог быть и из Ирбита, и из Камышлова, и из Красноуфимска, и из Тагила, и из самого что ни на есть захолустного уральского села. Прозвище «Офицер» тоже ни о чем не говорило. Но Феликса настораживал один момент: в городе хорошо помнили Прохора Побирского, наследника извозного заведения «Побирский и сын». Этот наследник имел офицерский чин, служил у Колчака и оставил о себе недобрую память. Да и имя Прохор, очевидно, было не так уж распространено в офицерской среде. Поэтому фигура Побирского наиболее реально выступала в этом деле. Согласился с Феликсом и Никифоров. К сожалению, фотография Прохора, которую удалось раздобыть, относилась к годам, когда он еще учился в старших классах местной гимназии. Тем не менее Феликс сделал с нее копию и отправил фельдпочтой в Сибирь. А вдруг арестованные грабители узнают в гимназисте своего бывшего атамана. Под наблюдение в городе срочно были взяты все подозрительные места. Кроме того, по районным отделениям милиции и милицейским постам Феликс разослал депеши: обратить особое внимание на сани с кошевками. Однако никаких дополнительных сведений в уголовный розыск пока не поступало.
«Неужели наши поиски снова зашли в тупик? — думал Феликс, шагая по кабинету. — Но ведь банда наверняка опять к чему-то готовится...»
Сегодня с раннего утра Никифорова вызвали в губернское управление милиции на совещание, помощник его заболел, и Феликс остался за старшего начальника. Перед ним на столе лежал список всех государственных, кооперативных и частных магазинов, лавок и киосков как в самом городе, так и в окрестностях. Частных торговых точек в списке числилось больше, но все это были мелкие предприятия, и обслуживались они самими владельцами.