XXXII
На западном берегу пруда находилась большая мощеная площадь. Некоторые упрямые обыватели звали ее иногда по-старинке Кафедральной, потому что на ней возвышался кафедральный собор. Однако по недавнему решению горсовета у площади появилось иное имя: площадь Первой русской революции. В пятом году здесь проходили митинги и схватки боевых рабочих дружин с полицией, казаками и черносотенцами.
Площадь на противоположном, восточном, берегу в прежние времена звалась Екатерининской. Екатерининский собор и по сей день занимал всю ее центральную часть. Но, как и Кафедральную, Екатерининскую площадь тоже переименовали. К началу двадцать третьего года она стала площадью Труда. Гипсовый монумент «Кузнец мира», поставленный в первомайский праздник рядом с собором, как бы символизировал новое имя и чтил память неизвестных уральских мастеровых, которые двести лет назад возводили город...
Поздней ночью со стороны площади Первой русской революции по изогнутой улочке, спускавшейся к городскому пруду, трусила гнедая лошадь, запряженная в скрипучие розвальни. Окна домов, еще час назад манящие светом и уютом, были теперь темны и неприветливы. Улочка спала. Лишь в самом конце, на берегу пруда, около ресторана «Пале-Рояль», горели круглые фонари.
Но не доезжая до ресторана, кучер повернул назад, и лошадь нехотя стала подниматься в гору...
Минут через тридцать на левой стороне улочки показалась женская фигура. Женщина шла быстро и прикрывала лицо от мокрого снега краем платка. Неожиданно из темноты рядом с ней вынырнули розвальни и сверкнул тоненький слабый луч карманного фонарика. Женщина, отшатнувшись, вскрикнула.
— Не пугайтесь! — сказал ей выскочивший из розвальней мужчина в кожаной куртке. Это в его руке светился фонарик. — Вы, конечно, не узнаете меня?.. Вглядитесь...
Женщина вздрогнула и прошептала:
— Инспектор из уголовного розыска...
— Да, инспектор из уголовного розыска, — подтвердил Феликс.
— Я арестована?..
— Нет... Нам нужна ваша помощь.
— С охотой бы, товарищ инспектор, но чем я могу помочь?
— Едемте с нами.
Только сейчас Гала заметила, что в розвальнях был еще человек. Глаза официантки растерянно стали перебегать с одного лица на другое, пытаясь разглядеть в темноте. Инстинктивно она сделала едва уловимое движение в сторону. Но Феликс, положив руку ей на плечо, доверительно сказал:
— Гала, уголовному розыску очень нужна ваша помощь!
Гала чуть помедлила с ответом, отвернулась к забору, так что лицо ее не было видно. Потом несмело сказала:
— Что делать-то я должна?
— Садитесь в наши сани...
Феликс помог Гале удобнее устроиться в розвальнях и, взяв у Юрия вожжи, хлопнул ими по спине лошади:
— Н-но, Левша!..
Хозяева дома, где квартировал Феликс, уехали на несколько дней к сыну в деревню.
Поэтому он сам раскрыл ворота и провел лошадь под навес сарая.
— Юрий, — приказал Феликс, — идите с Галой в дом... Вот держите ключ, я лишь накрою Левшу попоной.
При комнатном электрическом свете Юрий лучше разглядел девушку. На вид Гале было лет двадцать, но лицо ее до сих пор сохраняло какую-то детскую непосредственность. Только глаза были удивительно серьезными.
Еще днем Феликс, вызвав к себе Юрия, рассказал ему о черных масках и о Прохоре Побирском. И Юрий, не сдержавшись, воскликнул:
— Да об этом выродке я слышал и в колчаковские времена... Ух, как он, Феликс Янович, зверствовал в городе...
То, что ротмистр Прохор Побирский превратился теперь в уголовника, молодого милиционера не поразило. И то, что таких оборотней надо было как можно быстрее обезвреживать, Юрий хорошо понимал. К сожалению, в лицо Прохора он не знал, встречаться с ним ему не приходилось.
— У нас записаны кое-какие приметы Побирского, — сказал Феликс. — Известно также, что шайка его крутится возле «Пале-Рояля» и, видимо, имеет отношение к гибели Яши Терихова. Вот с «Пале-Рояля» мы сегодня и начнем...
...Войдя сейчас в свою комнату, Феликс шутливо-строгим тоном обратился к Юрию и Гале:
— Юрий, почему вы не предложили нашей гостье снять шубку и платок?.. Ай-ай-ай!.. Гала, разрешите за вами поухаживать! Ну, Гала, давайте знакомиться по-настоящему. Перед вами Феликс Янович и Юрий Петрович. Прошу любить и жаловать. А вы скажите, если не секрет: давно ли живете в нашем городе?
— Нет, недавно, — тихо призналась Гала, глядя на Феликса уже без прежнего страха. — Я приехала лишь год назад из Саратова...
— По вашему певучему говору, — улыбнулся Феликс, — нетрудно догадаться, что вы волжанка...