— Галсы для «Бодрого» были подчас тревожными, но я доволен, экипаж был на высоте, так и доложу командующему, — добавил Серебряков.
«И все же мне по душе океан, поединки с лодками, а не ходить пеши за какой-то дырявой посудиной», — усмехнулся в душе Скляров. Он попросил разрешения у острова Светлый провести учебный поиск подводной лодки. Грунт там каменистый, много разных шумов, учеба для акустиков будет весьма подходящей.
— Произведем одну-две атаки глубинными бомбами и — в базу, — пояснил Скляров.
— Нет, я не разрешаю, — решительно возразил Серебряков. — Люди устали, дайте им отдохнуть. И потом — у вас на борту конструктор. Ему тоже надо снять напряжение после испытаний.
— Ясно, Василий Максимович, — угрюмо ответил Скляров.
«Бодрый» острым носом резал глыбастые волны. Темно-зеленое море дымилось, над ним появились тучи, с норда подул ветер.
— Колючий, как шило, — поежился старпом и отошел к надстройке, пряча лицо от ветра.
Скляров подошел к нему, сказал:
— Роберт Баянович, я пойду отдохну. Курс — прежний, у острова Светлый задерживаться не будем.
Он спустился в каюту и только теперь ощутил страшную усталость. Лег на койку и, не раздеваясь, тут же крепко уснул.
А вскоре он услышал, как кто-то трясет его за плечо. Открыл глаза, и в затемненной каюте едва узнал Грачева.
— Что случилось? — Скляров пристально смотрел в расстроенное лицо старшего лейтенанта.
— Срочная радиограмма...
«И поспать-то не дают», — ругнулся про себя Скляров. Он встал, включил свет. Прочел:
«У «Горбуши» на палубе мина. Немедленно окажите помощь. Журавлев».
Сон как рукой сняло. Скляров молча свернул листок, взял реглан и поднялся на мостик. Увидев его, старпом усмехнулся:
— Волшебные сны откладываются...
Скляров насупился, оборвал старпома:
— Шутки ваши не к месту, Роберт Баянович. Мина на траулере — это всегда опасно. Где там Кесарев, давайте его сюда.
Улыбка на лице старпома мигом угасла.
— Есть...
Склярову и вправду было не до шуток. С тех пор как окончилась война, прошли годы. Но море прятало в своих глубинах немало мин. Нередко на них подрывались корабли и рыболовецкие суда. Могла взлететь на воздух и «Горбуша». Капитана Серова он знал давно, и теперь ему хотелось, не теряя времени, скорее добраться к траулеру. «Мину, пожалуй, спустим в море, потом взорвем», — подумал Скляров.
На мостик поднялся капитан-лейтенант Кесарев.
— Что, спали? — спросил капитан 2 ранга, увидев, как тот на ходу протирал сонные глаза.
— После вахты лег отдыхать...
— Мне тоже не повезло. — Скляров протянул ему листок. — Вот читайте...
Кесарев пробежал текст глазами. Серьезно сказал, возвращая листок:
— Все понял, товарищ командир. Разрешите людей готовить?
— О том и речь. — Скляров окликнул штурмана. — Далеко «Горбуша»?
Лысенков доложил, что в сорока милях, неподалеку от острова.
За годы службы на море Скляров привык ко всему, но когда речь заходила о мине, всегда волновался; впрочем, ничего удивительного в этом не было: любой командир, на плечах которого лежит ответственность за корабль, не будет равнодушен ко всему, что может угрожать его жизни. И теперь Скляров был собран, он готовился к серьезному испытанию, а что дело это будет трудным, он не сомневался. В его душе теплилась надежда на Кесарева — этот отчаянный, до дерзости смелый офицер, конечно же, укротит мину. Только бы шторм на море не поднялся. Скляров раздумчиво ходил по мостику, то и дело подносил к глазам бинокль. Но первым обнаружил траулер вахтенный радиометрист. Приняв его доклад, Скляров теперь и сам по носу корабля увидел «Горбушу». По радио он связался с судном. Капитан Серов попросил близко к нему не подходить. Он не специалист и не знает, что за мина. Она неподвижно лежит на выловленной рыбе.
— Не надо паниковать, мы мигом ее укротим, — сказал Скляров, переключаясь на прием. Видно, обиделся старый капитан, потому что голос у него то срывался, то хрипел, но Скляров набрался терпения до конца выслушать Серова. А тот не скупился на слова, говорил прямо, не боясь вызвать гнев командира «Бодрого».
— Павел Сергеевич, ты чего кипишь? Я тебе не ребенок, чтоб меня в паникерстве обвинять, — басила трубка радиотелефона. — Мина-то, видать, не простая, и обуздать ее не всякий сможет. А насчет паникерства так скажу: на фронте я и не то видел, да не терял бодрости духа. А ты, Павел Сергеевич, колешь меня... Иной мореход щедрый на слова всякие, а у самого коленки дрожат... Так вы все поняли?