Первым на палубу выкарабкался Виктор. За ним с ракетницей Саша и, наконец, Петрович, от волнения с трудом передвигавший ноги. В ста метрах от катера проходил траулер «Камчадал». Несмотря на снегопад, можно было прочесть крупную надпись на его борту.
Виктор дал ответный сигнал сиреной. Саша выпустил в небо зеленую ракету и, потеряв равновесие, упал на палубу.
Просигналив: «Подхожу!», траулер развернулся и стал осторожно сближаться с катером. У борта «Камчадала» толпились люди. Кто-то швырнул на палубу катера выброску. Виктор схватил тяжелую веревочную грушу, но не смог подтянуть трос. Штормовая волна кренила катер, траулер тоже сильно раскачивало.
- Камчатка… Камчатка…- бормотал Виктор и плакал, как ребенок,- родная земля…
«Камчадал» повторил маневр. Второй раз выброску схватили все трое, навалились на нее, вцепились руками. Петрович и зубами впился в пахнущий мазутом канат, но канат упрямо, как живое существо, уполз из-под них и упал за борт. Катер ткнулся в борт траулера и форштевнем сделал в нем вмятину.
Штормовой ветер сносил и катер и траулер к каменистому берегу, и люди на «Камчадале» то и дело поглядывали на запад, на скрытые снегопадом скалы.
В третий раз сделал «Камчадал» циркуляцию. Выйдя с наветренной стороны, траулер переменными ходами сблизился с «Ж-257», и на кренившуюся палубу катера с «Камчадала» спрыгнули двое - боцман и матрос.
- Откуда вы? - спросил боцман, поразившись их виду.
- С «Подгорного»,- спокойно ответил Петрович.- С Парамушира.
- Чого ж вас туточки носит? - изумился боцман.
Петрович растерянно махнул рукой:
- Нас давно носит…
А Саша, уверенный, что его поймут, добавил:
- Мы - «Ж-257»! Слыхали, может?..
Боцман вспомнил: еще в прошлом году искали буксирный катер под этим номером. Он медленно стащил с головы ушанку и обнял прильнувшего к нему Сашу.
- Який ты легкий! - сказал он немного нараспев.- Ой, диду!..
- Какой же я дед! - улыбнулся сквозь слезы Саша.- Мне двадцать четыре года…
- Ой, хлопче! - испуганно отпрянул боцман.
- Сами пришли! - крикнул Виктор. По бурым щекам его тоже текли слезы.
- Все живы? - спросил боцман.
- Всё,- сказал старпом.- Курить охота,
- Проголодались…- отозвался Виктор.
- Все шестеро? - все еще не верил боцман. Перед ним на палубе было только трое.
И, словно отвечая на его сомнения, из кубрика послышался голос:
- Кто там, Петрович?
- Свои,- ответил старпом и объяснил боцману.- Там больные… Трое.
- На катере! - послышался окрик с палубы «Камчадала».- Рубите парус! По-то-ра-пливай!
Из-за ветра казалось, что голос капитана-траулера доносится издалека. «Камчадал» то повисал над катером темной громадой, то оказывался ниже катера, так что можно было хорошо разглядеть его палубу.
Сильный ветер подгонял оба судна к угрюмо темневшему мысу, и капитан с тревогой наблюдал за берегом: как бы и траулер не снесло к скалам. А катер так потрепан и искорежен, что из-за него вряд ли стоит рисковать.
- Боцман! - послышался требовательный голос капитана, после того как фалы были обрезаны и парус спущен.- Состояние катера?
- Утильсырье! - крикнул боцман в сложенные рупором ладони.
Саша выпрямился на кожухе машинного, обхватив мачту, словно защищая ее от неожиданного удара. Петрович и Виктор стояли, поддерживая друг друга, и смотрели на боцмана непонимающим взглядом. «Что это он задумал? Бросить катер?.. Оставить «Жучок» теперь, когда они наконец дошли до родного берега?..» Это казалось таким же предательством, как если бы они бросили на катере кого-нибудь из команды.
- Снять людей!-приказал капитан «Камчадала».
Матрос с траулера уже вынес больных из кубрика. Дядя Костя сидел на палубе, держась за световой люк кубрика.
- В машинном все исправно,- бормотал он побелевшими губами.- Слышишь, боцман, машина у нас на ходу, только стартер сдал.
Петрович шагнул к боцману и, покачиваясь на нетвердых ногах, сказал:
- Катер не бросим. Снимай больных, а мы тут остаемся.
- Больные? - поразился боцман.- Вси вы больные, вси чисто… Давай, давай, майна!
И он подхватил Петровича под локоть.
- Больных снимай! - рванулся в сторону старпом.- Лежачих. Слышишь!
Слева отчетливо обрисовались скалистые обрывы.
Боцман склонился над Равилем, матрос с «Камчадала» просунул руки под плечи и под скрюченные ноги Воронкова.
- Ну-ну! - грустно сказал кок.- Меня не трогай. Не видишь - помер человек…
А Равиль с трудом приподнялся на локтях и прошептал в самое лицо боцмана:
- Я с товарищами… куда они-туда и я…